Николай Пржевальский - Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки

Неожиданный пролет птиц. Вопреки ожиданию мы встретили теперь в Ала-шане, да и далее встречали по пути срединой Гоби, довольно сильный пролет птиц. Напрямик через пустыню летели из Сибири не только сильные птицы, например лебеди, гуси, журавли, но даже и слабые птички, каковы: погоныши (ortygometra bailloni), мухоловки (erythrosterna albicilla, hemichelidon sibirica), варакушки (cyanecula ccerulecula), камышевки (locustella certhiola), стренатки (emberiza pusilla. cynchramus schoeniclus), корольки (reguloides supercilicsus), горихвостки (ruticilla aurorea), nemura cyanura и др.; совсем плохо летающие лысухи (fulica atra) и водяной пастушок (rallus aquaticus) встречены были также на пролете в пустыне [696] Водяной пастушок встречен был лишь однажды на ключе Чиргу-булык близ Галбын-гоби. .

В общем валовой пролет происходил с 10 августа по 20 сентября; далее летели лишь отсталые или случайно запоздавшие экземпляры. В августе пролетных птиц, преимущественно мелких пташек, считалось 37 видов; в сентябре, когда всего более летели водяные, в пролете насчитывалось, кроме прежних, 48 видов; наконец один вид — Bucephala clangula [697] гоголь — замечен был в начале октября. Таким образом, на осеннем пролете через пустыню наблюдалось теперь нами 86 видов птиц, притом многие в большом количестве экземпляров. Такое наблюдение показывает, что пернатые, по крайней мере осенью, не слишком-то облетают восточную половину Гоби и следуют из Восточной Сибири напрямик в Китай. Между тем, лежащие западнее Ала-шаня пустыни Хамийская и Лобнорская, гораздо больше избегаются пролетными птицами [698] Осенью 1879 года наблюдалось нами в Цайдаме и Северном Тибете пролетных птиц: в августе 28 видов; в сентябре 10; в октябре 1. Всего за осень — 39 видов. , по причине своей крайней дикости и бесплодия, а главное потому, что вслед за ними тотчас же лежит высокое и пустынное нагорье Северного Тибета; тогда как, перелетев через восточную Гоби, птицы сразу попадают в теплый, плодородный Китай и уже без труда следуют далее на юг или остаются зимовать. Весной, когда в Гоби еще стоят сильные холода, а корму и воды гораздо меньше, нежели осенью, те же пролетные птицы, возвращаясь в Сибирь, стараются пересечь пустыню в возможно кратчайшем направлении и следуют, главным образом, по собственно Китаю вдоль хребтов, ограждающих плато Монголии, до последней необходимости подняться на нагорье. Тогда, вероятно, число пролетных птиц в Ала-шане и средней Гоби гораздо меньше, нежели осенью, что отчасти и подтверждается наблюдавшейся мною в марте и апреле 1872 года бедностью весеннего пролета в Юго-восточной Монголии от кяхтинско-калганской дороги до северного изгиба Хуан-хэ включительно [699] "Монголия и страна тангутов", стр. 199–200 note 790, и т. II, отдел II, Птицы. Таблицы прилета и отлета, стр. 171–176. . Лобнорские мои наблюдения весной 1877 года [700] "От Кульджи за Тяньшань и на Лоб-нор", стр. 56–63 note 791. также показали, что даже сильные водяные птицы, в бесчисленном множестве появляющиеся в феврале на Лоб-норе, прилетают туда не напрямик из Индии через Тибет, а следуют от запада-юго-запада из окрестностей Яркенда и Хотана, где они пересекают Тибетское нагорье в самом узком его месте. Многие же обыденные в Сибири виды, каковы бекасы, дупеля, чибисы, перепела и разные мелкие пташки, вовсе не показываются при весеннем пролете на Лоб-норе, — они, по всему вероятию, облетают Таримскую и Чжунгарскую пустыни вдоль западных окраин хребтов Центральной Азии.

Перелет через пустыню всегда недешево обходится пернатым странникам. Правда, наиболее сильные из них, в особенности лебеди, журавли и гуси, в один мах стараются перенестись через Гоби и потому летят обыкновенно чрезвычайно высоко, в облаках; но более слабые пташки принуждены бывают делать свой перелет станциями, низко над землей, отыскивая удобные уголки для отдыха и покормки. Такими местами служат колодцы, возле которых обыкновенно встречаются лужицы разлитой при водопое скота воды, редкие ключи, озерки, заросли дырисуна, саксаула или бударганы. В столь непригодных для себя местах ютятся пролетные пташки; часто же и таких пристанищ не находят; тогда гибнут от голода, жажды и усталости. В особенности плохо приходится пролетным птицам, если их захватит буря в пустыне; тогда даже сильные летуны останавливаются, и случается, что журавли, гуси, утки пережидают непогоду или ночуют в сухих логах и на голом песке. И если в местах своих зимовок, да большей частью и на местах вывода, птицы северней Азии почти не знают, как птицы Европы, усердного преследования со стороны человека, зато на своих перелетах через пустыню они, по всему вероятию, гибнут в немалом количестве.

Переход в г. Дынь-юань-ин. Перед самым переходом через поперечную гряду песков Тынгери к нам приехали высланные ала-шанским князем навстречу трое монголов и в том числе старый приятель наш Мукдой. С этими посланцами мы и дневали возле ключа Баян-булык. На небольшом здесь болотце, в какие-нибудь 1 / 4 десятины, держалось много пролетных дупелей (Scolopax stenura, S. heterocerca) и погонышей (Ortygometra bailloni). Последние большей частью были до того утомлены перелетом, что мы ловили их руками; на дупелей же отлично поохотились. Затем двойным переходом перешли мы на небольшое соленое озерко Серик-долон, которое расположено в песках и имеет не более 1 / 4 версты в окружности. Соль лежит здесь довольно толстым, словно лед, слоем; сверху вода на 1 / 2 фута. Возле этого озерка, поросшего по берегам тростником (Phragmites communis) и тростеполевицей (Calamagrcstis Epigejcs), выкопана небольшая яма, в которой можно найти лишь с десяток ведер почти пресной воды; сразу мы не могли напоить своих животных. Между тем стоило только выкопать колодец в сажень глубиной и воды было бы достаточно, но об этом никто не заботится, несмотря на то, что через названное место монголы ездят довольно часто.

От Серик-долона нам пришлось вновь итти верст 15 по сыпучему песку. Путь здесь местами обозначен кучками сложенных камней. Видели мы опять роковую тропинку, по которой ошибочно направились в июне 1873 года и чуть было не заблудились в пустыне [701] "Монголия и страна тантутов", стр. 360–363 note 795. . Зато от кумирни Сокто-куре [702] note 796 — в переводе означает "пьяная кумирня". дорога пошла отличная, колесная до самого Дынь-юань-ина [703] Дорога эта ведет из г. Дынь-юань-ин в г. Дырисун-хото и далее в г. Лан-та-су на Хуан-хэ. . На следующем бивуаке близ колодца Шангын-далай нас встретил казак Гармаев, отправленный в Ала-шань с коллекциями еще весной из Синина. Гармаев очень кстати привез с собой целый вьюк прекрасных арбузов и дынь, которыми мы отлично полакомились.

Следующие три перехода до города Дынь-юань-ин были сделаны вполне благополучно; донимали нас только сильные жары, ради чего мы выходили еще в потемках. Сыпучие пески попрежнему тянулись влево от нашего пути, то приближаясь к дороге, то удаляясь от нее; местами приходилось пересекать неширокие песчаные рукава, вдавшиеся, словно языки, в глинисто-солончаковую площадь, по которой мы теперь следовали. Абсолютная высота местности, понизившаяся близ колодца Тосун до 4 400 футов, снова поднялась на 5000 футов в г. Дынь-юань-ине, куда мы прибыли 24 августа [704] От г. Даджина до г. Дынь-юань-ина по нашему пути вышло 283 версты. и поместились в заранее приготовленной загородной фанзе.