Алексей Доронин - Сорок дней спустя

*****

Они шли без снегоступов - по деревянным мосткам, переброшенным через завалы там, где рухнули целых два подъезда девятиэтажного дома. Похоже, "добровольные помощники" чистили дорожки исправно.

Справа на уровне груди тянулся трос толщиной в два пальца, туго натянутый на арматурах большого сечения, которые были глубокого вбиты прямо в мерзлую землю.

- Это еще зачем? - вполголоса спросил Данилов попутчиков.

- Ветер. Пока ты шел сюда, он тебе не мешал?

- Почему же, иногда так с ног валил.

- Так вот, когда с ним еще и пепел, равновесие хрен удержишь. Споткнешься и шею сломаешь.

Данилов вспомнил, как он впервые в Тупике попал в пепельную пургу.

- Ботаник, - окликнули его. - Под ноги смотри!

- Что такое?

- На "йорика" наступил, балда.

Данилов глянул под ноги. То, что показалось ему глиняным горшком, который он машинально отпнул с дороги, было черепом с разинутым ртом и застывшим выражением ужаса. Александр представил вытаращенные глаза там, где были пустые глазницы.

- Апофеоз войны, - пробормотал идущий позади Физрук. - Нарочно кто-то вчера откопал, сука... Ты не жалей их. Они отмучились. А ты еще нет.

Но Данилов вспомнил не картину Верещагина, а фильм про аборты, снятый какой-то религиозной организацией. Горку маленьких косточек, ребрышек, конечностей, раздавленных черепов с клочьями плоти и мозга, и такой же застывший вопль на кукольных лицах. Глобальный абортарий.

ТЦ напоминал "Титаник", легший на бок и переломившийся пополам.

- Этот курятник из сборного железобетона и легкометаллических конструкций, - объяснил Илья. - Можно было растащить за неделю и все до крошки подобрать, да бульдозеры накрылись... У красногорских вроде автобаза была, хотели меняться, но потом сорвалось... Вот и долбимся вручную. А они с голоду пухнут и то и дело пытаются нас прижучить.

Здание было немаленьким. Четырнадцать тысяч квадратных метров, вспомнил Саша какой-то буклет. Проходимость - тридцать тысяч человек в день.

Как понял Данилов, удар волны пришелся в фасад, и часть опор, удерживавших перекрытия этажей рухнули. ТЦ сложился как гармошка, буквально вдавив первый этаж в землю. Но им был нужен именно он, там были "Палаты" с их продуктами, а на втором только бутики-хуютики.

Придя на место, они первым делом разложили и разожгли несколько больших костров - для освещения, и чтоб растаяли снег и наледь.

Мясник, подошедший последним, пересчитал их по головам. Получилось без малого двести человек. Заметив Сашу, он еще раз критически окинул парня взглядом.

- Так. Ты как ежик в анекдоте. "Сильный, но легкий". Значит, будешь искать. Найдешь что - сразу подзывай старшего.

Они разбились на десятки, и работа началась. Данилов никогда не подумал бы, что лопата и лом - главные инструменты "сталкера" (сами они так себя не звали). Даже там, где разрушения казались тотальными, и все почернело от сажи, под снегом и коркой из льда и обломков можно было найти нетронутые вещи и продукты. Панели в этом плане лучше, чем кирпич, так как при обрушении образуется много пустот.

"Накануне людям зарплату перевели, - вспомнил Саша слова кого-то из соседей. - Не протолкнуться было".

Теперь там внизу было тысяч пять покойников и много-много еды. Да еще тонны всякого барахла: от ванночек для кошек до тренажеров и автодеталей. Но на них они не должны были размениваться - все, что нужно, уже имелось на складе в кинотеатре. Их целью была только еда.

Частной собственности не было. Данилов представлял, что толкнуло людей принять эту меру. Находил ли один из них десять банок сладкой кукурузы или коробку сублимированной лапши - все шло в общий котел, а потом делилось сообразно вкладу каждого под наблюдением самого Мищенко.

Еще после первого дня Александр проникся к этому человеку уважением. Дележ то и дело вызывал споры, и именно он пресекал их своим веским словом. И не только словом.

Уже незадолго до возвращения, до Сашиного слуха долетел крик и звук хлесткой плюхи. Оглянувшись, парень ощутил прилив злорадства. Генка, тот самый с шарфом и волдырем на шнобеле, утирал разбитую морду. Как узнал Саша потом - Мясник припечатал парня за попытку отлынивать от работы.

Чуть позже вспыхнула драка из-за того, кого считать нашедшим надорванный мешок муки (ее пересыпали в чистый пакет, сняв верхний слой там, где она контактировала с внешней средой). Но и тут Мясник судил строго и справедливо, раздавая люли направо и налево. За ним явно оставляли роль третейского судьи.

Сам Данилов старался уйти настолько далеко от других, насколько позволял сектор поисков. Саша давно начал замечать за собой странные вещи, которые чем дальше, тем сильнее его настораживали. Ему было физически неприятно чувствовать рядом других людей. Может, поэтому он и сбежал от отшельника, что увидел в нем следующую ступень эволюции своей души?

Благодаря своей худобе он мог пролезать в щели между плитами, куда протиснулся бы разве что двенадцатилетний подросток; но вряд ли хоть один подросток мог похвастаться его самообладанием. Много зависело от удачи. В первый день раскопок она от них отвернулась, и за целый день "копатели" нашли меньше, чем съели.

С работой Александр справлялся хорошо. Наверно, потому что напугать его было к этому моменту трудно. Лишь один раз он посерел лицом и застыл, когда проходил мимо нескольких автомобилей, стоявших там, где был вход в здание. Он остановился рядом с большой "Тойотой Камри", цвет которой нельзя было разобрать, и долго вглядывался в ее номер.

- Узнал, что ли? - спросил его проходивший мимо Николаев.

- Ошибся.

Зато в другой раз бровью не повел, когда под плитой, куда он залез, оказалось с десяток тел, похожих на черных пигмеев.

- Это не дети, - мимоходом объяснил ему Илья. - Те были бы еще меньше. Прикинь, человеческое тело при высокой температуре и давлении горит именно так. Как в Дрездене.

*****

На следующий день действительно ударил мороз, какого Данилов еще не видел. Следующие пять дней были похожи один на другой. Все забились в норы, жались к печкам и не высовывались даже выплеснуть помойное ведро.

Когда, наконец, ветер переменился, и стало потеплее, до минус двадцати, все вышли на раскопки. Данилов сначала не мог наудивляться на такую организованность бандитов, пока не узнал, что несогласных работать Мищенко и его подручные без лишних разговоров выгнали, а самых наглых - удавили.

Правда, ветер принес с собой и пеплопады, но с этим пришлось мириться. Надевать очки, закрывать лицо марлей и шарфом и идти гуськом по деревянному настилу, вцепившись в трос.

Пока было тепло, они работали, не покладая рук. Добился некоторого уважения, но друзей не приобрел. Знакомых лиц он больше не увидел - неудивительно, учитывая, что всю жизнь провел в четырех стенах.