Е. Велюханова - Восстание Спартака

В этом характернейшая черта тогдашней римской политики. В Риме не существовало непроходимой пропасти между карьерой гражданской и военной, напротив, одна обуславливала другую. Заметно, насколько больше доверия питали римляне к государственным деятелям, увенчанным лаврами победоносных полководцев, чем к «людям тоги». Ни Цицерону, ни Катону даже в минуты своего наивысшего торжества не удавалось достигнуть солидного политического капитала Помпея Великого. Это обстоятельство легко объяснимо, если вспомнить ту лихорадку, в которой жила Республика времен кризиса. Владение ораторским мастерством было обязательным условием участия в политической жизни. Какие слова гремели с трибун и сколько произносилось слов, но как определить, кто из ораторов способен на практике руководить государством? Полководец же, добившийся победы над врагом, сумевший мобилизовать все, необходимое для армии, проявивший стратегический талант на поле боя, конечно же, обладает всеми качествами, которые необходимы государственному деятелю в эти нелегкие времена.

Как раз лавров победоносного полководца отчаянно недоставало Крассу. Но, для того, чтоб приобрести эти лавры, нужна война, а начальство во всех сулящих славу войнах уже разобрано Помпеем и обоими Лукуллами. Когда в Рим пришла весть о разгроме Спартаком консульских армий, Красс решил, что его час пробил. Война с восставшими рабами, ради которой не нужно уезжать из Италии и бросать надолго дела, короткая и в то же время более чем серьезная (прошло время, когда над Спартаком смеялись, как над возомнившем о себе главарем разбойничьей ватаги) как нельзя лучше отвечала нуждам Красса.

Ему без труда удалось получить пост главнокомандующего. Это был продуманный и в то же время рискованный шаг. Поражение означало для Красса крах его политической карьеры. Человеку, потерпевшему поражение от рабов, римский народ вряд ли доверит сколь-нибудь важную государственную должность. Итак, победа и только победа.

При подготовке к войне Красс проявил присущие ему качества делового человека. Он ничего не упускает из виду, с должным вниманием подходит к формированию офицерского корпуса своей армии. Его сопровождают многие представители римской знати, «увлеченные его славой и чувством личной дружбы к нему» (Плутарх). Вероятно, долги и обязанность проявить благодарность за уже оказанные услуги тоже сыграли свою роль. Красс имел возможность отбирать в свою армию наиболее опытных и талантливых офицеров. К двум консульским легионам он прибавляет еще четыре, собранные и экипированные на его деньги, и во главе своей армии выдвигается к границам области пиценов, навстречу движущемуся от Альп Спартаку.

«Но Спартак переменил решение идти на Рим. Он считал себя еще не равносильным римлянам, так как войско его далеко не все было в достаточной боевой готовности: ни один италийский город не примкнул к мятежникам; это были рабы, перебежчики и всякий сброд» (Аппиан).

Вряд ли у Спартака вообще было намерение атаковать Рим, но приведенный отрывок недвусмысленно свидетельствует о том, что собой представляла армия восставших. Ничего удивительного, что Спартак в Альпах отказался принимать перебежчиков, пополняя ими свою и без того огромную, но крайне ненадежную армию.

Спартак ускоренным маршем двигается вдоль побережья Адриатического моря через Циспаданскую Галлию, Умбрию и Пицен, где его безуспешно попыталась остановить объединенная армия консулов. У границ Пицена его ожидал Красс.

Рассчитывая перехватить Спартака, он расположился лагерем, «а легата своего Муммия во главе двух легионов послал в обход с приказанием следовать за неприятелем, не вступая, однако, в сражение и избегая даже мелких стычек. Но Муммий при первом же случае, позволявшем рассчитывать на успех, начал бой и потерпел поражение, причем многие из его людей были убиты, другие спаслись бегством, побросав оружие» (Плутарх).

Красс не оставил без последствий такое нарушение дисциплины. Римская армия с привычной легкостью терпела поражения от рабов, и Красса такое обстоятельство решительно не устраивало. Слишком многое было поставлено им на карту: вся его политическая карьера, все амбиции, а, значит, едва ли не сама жизнь. «Отобрав 500 человек — зачинщиков бегства и разделив их на пятьдесят десятков, он приказал предать смерти из каждого десятка по одному человеку — на кого укажет жребий» (Плутарх). Аппиан, в качестве одной из версий, называет еще более устрашающее количество казненных — 4000, причем, ссылаясь на неизвестные источники, утверждает, что жребий бросала вся армия Красса. Это было древнее, жестокое, давно не применявшееся и почти забытое за давностью лет наказание, которое Красс восстановил во всей суровости древних времен. Вид этой казни произвел на войско чрезвычайное впечатление. Отныне стиль войны переменился. Римляне отныне стали бояться рабов меньше, чем собственного полководца. Заключительный этап восстания исполнен драматизма, военные действия сделались ожесточенными, победа или поражение стали для сражающихся сторон вопросом жизни или смерти.

Вскоре Крассу представилась возможность прервать тягостную череду поражений римской армии. Он одержал победу над «10000 спартаковцев, где-то стоявших лагерем отдельно от своих» (Аппиан). «А Спартак тем временем отступил через Луканию и вышел к морю. Встретив в проливе киликийских пиратов, он решил перебраться с их помощью в Сицилию, высадить на острове две тысячи человек и снова разжечь восстание сицилийских рабов, едва затухшее незадолго перед тем: достаточно было бы искры, чтобы оно вспыхнуло с новой силой. Но киликийцы, условившись со Спартаком о перевозке и приняв дары, обманули его и ушли из пролива» (Плутарх).

Видимо, наличных кораблей не хватало для того, чтоб перевезти на Сицилию всю армию. Две тысячи рабов должны были сыграть роль передового отряда и подготовить плацдарм к прибытию самого Спартака, он же рассчитывал тем временем покончить с Крассом. Пираты поступили так, как это во все времена было свойственно «джентльменам удачи». Воспользовавшись случаем и получив легкие деньги, выполнять какие-то обязательства они не сочли целесообразным и ретировались.

«Вынужденный отступить от побережья, Спартак расположился с войском на Регийском полуострове» (Плутарх). Сюда же прибыл и Красс. «Сама природа этого места подсказала ему, что надо делать». Второй раз за всю войну Спартак оказался в ловушке. Поперек перешейка от моря до моря по приказу Красса был вырыт ров длиной в 55 километров, глубиной около пяти метров. Вынутую изо рва землю использовали для строительства укрепленного вала. Даже уверенный более или менее в своей армии, Красс не желал рисковать.