Александр Ферсман - Путешествия за камнем

Прошло более пятидесяти лет с тех пор, как я начал заниматься камнями [2] Написано в 1940 году. — ( Прим. ред. ). . Мне вспоминаются первые яркие впечатления чарующего Крыма, первые детские переживания. Мы проводили лето возле Симферополя, в старом помещичьем доме, окруженном стройными рядами фруктовых деревьев. За садом поднимались сухие, выжженные солнцем горные вершины северного Крыма.

Недалеко от дома, на маленькой каменистой горушке, мы — веселая детвора — проводили целые дни, ползая по скалам, спускаясь к медленно текущей речушке с попадавшимися в ней маленькими черепахами.

Целыми часами сидели мы на камнях, то свистом приманивая зеленых ящериц, то выковыривая маленьким перочинным ножом из плотного песчаника с полевым шпатом — аркоза — зернышки различных камней.

И вот однажды на этой скале мы открыли жилку горного хрусталя. Потом другую, третью — целая сеточка кварцевых жилок прорезывала пятнистую породу, а из трещинок нам удавалось добыть замечательные, прозрачные, как стекло, ограненные в правильные шестигранные пирамидки кристаллики горного хрусталя. Мы внимательно присматривались к тому, как сидели эти кристаллики на стенках тонких извилистых жил, как упирались они своим острием в другую стенку, мешавшую их росту.

Наши «тальянчики» [3] «Тальянчиками» называют ограненные природные камни, от французского глагола tailler — гранить. Это слово принесено было в Россию итальянскими камнерезами. увлекали наше воображение в какой-то сказочный мир, которого мы не могли понять. Мы строили целые легенды, связывая их со сказками «Тысячи и одной ночи», и в нашем воображении рисовались где-то в глубине, за неведомыми дверями, подземные пещеры с громадными кристаллами сверкающих самоцветов.

Мы искали ту лампу Аладдина, которая откроет нам вход к этим богатствам, и много раз повторяли в детском увлечении знаменитые слова персидской сказки: «Сезам, откройся»…

С таинственным видом приносили мы наши камни домой. Старшие одобряли наше увлечение. По вечерам они рассказывали нам уже не таинственные сказки, а рассказы из еще далеко не доступной нам науки — минералогии. А мой строгий дядя-химик водил нас в свою лабораторию, где показывал разные соли и их кристаллы.

Много лет подряд занимала нас наша горушка под Симферополем.

В другой раз мы отправились «исследовать» чердак старого помещичьего дома. Кто-то из ребят сказал, что там клад и наверное заколдованный. Таинственно и загадочно было на чердаке. Большие радужные тенета, сплетенные пауками, висели между стропилами. Из-под наших ног вырвался голубь. Шум его крыльев так перепугал нас, что мы стояли, не говоря ни слова…

— Вот он, клад! — восторженно закричали мы сразу и бросились к большому ящику, покрытому пушистым слоем пыли.

Да, это был настоящий клад — большая коллекция камней. Мы снесли ее вниз, вымыли, вычистили и с гордостью присоединили к нашим хрусталикам. В этой коллекции мы заметили несколько совсем простых, грубых камней, таких, каких много было всюду вокруг. Раньше мы их не собирали и даже совсем не интересовались ими. Это были такие простые камни — не то что наши кристаллы хрусталя! Но на этих простых кусках камня были наклеены какие-то небольшие номерки, а на листочке при коллекции были написаны названия.

Я помню, как это нас поразило: даже простые камни имеют, оказывается, свое имя!

Но годы шли… Шестилетние ребята росли, готовились в школу, делались самостоятельными. Мы уже смотрели дальше нашей горушки, и за большим полем табака мы открыли второе замечательное месторождение. Это был маленький овраг, на дне которого лежали своеобразные круглые камни. Их вымывали дожди из глинистых сланцев.

Эти камни странной, причудливой формы были покрыты маленькими пупырышками. Иногда в них попадались и остатки ракушек. Этим открытием мы очень гордились много лет. Не скрою, что и до сих пор это действительно замечательное место осталось неизученным. И наши круглые минералы, напоминавшие по форме дикий каштан, которые мы правильно называли тогда марказитиками [4] В данном случае мы имели дело с конкрециями (стяжениями) углекислого кальция, покрытыми корочкой из окисленных кристалликов сернистого железа (марказита). , и сейчас еще остаются для меня загадочными. А тогда, в детстве, это была загадка, которой мы горели и жили.

И здесь нам снова рисовались какие-то подземные сокровища из сказок «Тысячи и одной ночи».

Мое увлечение минералами росло с каждым годом.

В возрасте десяти — двенадцати лет я бродил целыми днями по окрестностям нашей дачи.

С высокого балкона можно было видеть длинную белую полоску южнобережного шоссе.

По ночам с него доносился скрип тяжелых татарских арб, запряженных волами, а по утрам, ровно в девять часов, на шоссе проезжал мальпост — карета, запряженная четверкой лошадей, привозившая почту на южный берег Крыма. И каждое утро выходили мы на шоссе, чтобы взять почту, сбрасываемую нам с мальпоста.

И шоссе стало для нас новым минералогическим раем. Его каждый год ремонтировали. Камни, свозившиеся сюда из маленьких каменоломен, укладывались длинными штабелями, и рабочие большими молотками разбивали глыбы камня на щебень.

Каких только камней здесь не было! Пестрые известняки и мраморы, вулканические темные породы, красивые яшмы с прожилками агатов, — трудно себе даже представить более пеструю и замечательную картину. Мы бережно собирали осколки этих камней, приносили их домой и жадно вслушивались в противоречивые мнения наших старших, которые по-разному именовали наши драгоценности.

И нам захотелось идти дальше, туда, откуда привозился этот камень, в ту далекую каменоломню, о которой нам рассказывали старшие, и из которой возили камень на мостовые самого Симферополя.

Это были Курцы — старое поселение украинцев, высланных сюда Екатериной II за «непослушание». Там, среди степей, возвышалась гора, которая казалась почти наполовину срезанной громадной каменоломней.

Каменоломня около селения Курцы. Слева — заготовленная для дорог порфиритовая порода.

Это место мы посещали много, много раз, может быть, раз 20–30 подряд. Уже взрослыми гимназистами мы с рюкзаком за спиной не раз посещали эту замечательную каменоломню, которая дала так много прекрасных минералов музеям Советского Союза.

Здесь, в трещинах твердого вулканического камня, лежали листы природного каменного картона. Вымываемые поверхностными водами, нежными волокнами протягивались нити этого необыкновенного крымского минерала. Мы собирали его пудами и грузили на маленькую телегу, запряженную парой лошадей. К удивлению рабочих, помогавших нам в погрузке, мы тщательно завертывали в бумагу наиболее ценные породы, а дома на большом столе устраивали выставку. Даже старшие дивились этому камню и не могли придумать ему названия.