Сергей Венецкий - В мире металлов

Ижевский запротестовал. Он сказал мне, что лекции я могу посещать и, дружески похлопав меня по плечу, расстался со мной. В тот же день он внес плату за мое учение из своих скудных средств. Он сделал это, зная меня всего полгода".

И. П. Бардин помнил об этом всю жизнь.

Известный металлург Владимир Ефимович Грум-Гржимайло был человеком огромной работоспособности. Вся его жизнь, — вспоминал академик А. А. Байков, — представляла непрерывный труд, всю жизнь он учился, мыслил и творил. А вот что писал о себе сам В. Е. Грум-Гржимайло: "Какие выводы можно сделать из моей жизни? Как должны мы воспитывать своих детей? Учить детей, что дело делается какими-то гениями, под влиянием божественного вдохновения, поэтами, пророками, людьми исключительной организации, вдохновляемыми свыше, — не следует. Это — вредный, антипедагогический прием и неверно по существу. Дело делается людьми. Различные люди имеют различное развитие способностей… Каждый человек должен внимательно отнестись к своим способностям и упражнять их, работать всю жизнь в раз принятом направлении, со всей добросовестностью и всеми усилиями, на которые он способен. Из него, может быть, не выйдет поэта, большого ученого, изобретателя, но всегда выйдет заметный человек, которого будут ценить и уважать современники…

Вот секрет счастливой жизни и вот мой завет: работайте и работайте; придет время, когда вы неожиданно для себя проснетесь большим человеком…"

По воспоминаниям коллег, В. Е. Грум-Гржимайло необычайно ценил время и потому терпеть не мог многословия. На стене своего рабочего кабинета он повесил известное изречение Козьмы Пруткова: "Если у тебя есть фонтан, заткни его, дай отдохнуть и фонтану". Вошедшему сразу бросался в глаза этот "деликатный совет" и он вынужден был предельно кратко излагать свои мысли.

Правила хорошего тона страдали, зато дело выигрывало.

Замечательный советский металлург академик Иван Павлович Бардин прожил долгую и интересную жизнь.

Не сразу он пришел в металлургию, но, познакомившись с ней однажды, сразу полюбил ее и сохранил ей верность до конца своих дней.

Вот что писал он в книге "Жизнь инженера": "Была ли у меня мечта стать металлургом? Мне было двадцать семь лет, когда я впервые увидел металлургический завод. Он поразил меня. Металлургия захватила все мое существо".

Позднее Бардин делился своими мыслями с учащимися ремесленных училищ — будущими металлургами: "У нас, металлургов, благодарная профессия. Нам дано счастье видеть продукт своего труда, делать осязаемые вещи, превращать бесформенные комья руды в огненно-слепящий металл, в чугун, прокат, литье, в рельсы, швеллеры, двутавры — вещи нужные, весомые и зримые. Вот эта зримость всегда привлекала меня в металлургии".

В годы первых пятилеток выросла плеяда блестящих инженеров — металлургов, ставших впоследствии видными руководителями промышленности. Почетное место среди них по праву принадлежит Ивану Федоровичу Тевосяну, одному из организаторов советской качественной металлургии.

В 1929 году, вскоре после окончания Московской горной академии, И. Ф. Тевосян был командирован в Германию на заводы Круппа, где молодому советскому инженеру предстояло ознакомиться с передовыми достижениями иностранной техники. Обычно металлурги, прибывшие на заводы Круппа из других стран, вынуждены были довольствоваться только ролью наблюдателей. Но Тевосяна эта роль не устраивала, и он вскоре попросил Круппа разрешить ему поработать несколько месяцев непосредственно у печи. Крупп разрешил, сказав при этом, что "Иоганн Тевосян заслужил это право благодаря своему исключительному трудолюбию, таланту и блестящему знанию теории сталеварения".

В 1940 году, уже будучи народным комиссаром черной металлургии, И. Ф. Тевосян вспоминал о времени, проведенном на заводах Круппа: "Я имел возможность проследить, какую подготовку проходят руководители крупных предприятий за границей: почти все они начинают с того, что некоторое время работают просто рабочими — даже сыновья владельцев предприятий! Казалось бы, зачем сынку владельца солидной пачки акций фирмы надевать спецовку и самому идти в цех? Но ведь не освоив лично и досконально производственные процессы, любой специалист будет смотреть в рот мастеру, окажется в плену у него".

Самому И. Ф. Тевосяну не раз доводилось тряхнуть стариной и собственноручно варить сталь. Однажды он обследовал один из металлургических заводов. В сталеплавильном цехе он обратил внимание на то, что мастер ведет плавку с явными нарушениями технологии. Когда Тевосян сделал ему замечание, тот пробурчал в ответ: "Советчиков много, а вот работников что-то мало!" Тогда нарком встал на место мастера и по всем правилам искусно довел плавку до конца. Должно быть, этот урок запомнился мастеру на всю жизнь.

Став в 1949 году заместителем Председателя Совета Министров СССР, И. Ф. Тевосян продолжал регулярно посещать заводы, внимательно осматривал сооружаемые объекты, проверял качество работы. Однажды во время посещения "Запорожстали" Тевосян, зайдя в машинный зал центральной электростанции, обнаружил брак в укладке плиточной облицовки. Выяснив, что укладку вела бригада военнопленных, он распорядился, чтобы позвали бригадира, а когда тот пришел, по-немецки указал ему на дефекты облицовки и объяснил, как их избежать.

Бригадир был удивлен тем, что незнакомый начальник разбирается в технологии облицовки и прекрасно говорит на немецком языке, но он был буквально потрясен, когда, уже после ухода Тевосяна, узнал, чьи рекомендации довелось ему выслушать несколько минут назад.

С первых месяцев войны вся тяжесть обеспечения советской металлургии ферросплавами легла на Челябинский завод — первенец отечественной ферросплавной промышленности. Ситуация осложнялась тем, что многие кадровые рабочие сражались на фронте и в цехах трудилось немало женщин и подростков.

Вот что вспоминает об этом времени Н. М. Деханов, бывший в годы войны директором завода: "Напряженный труд по 8 — 12 часов в день, недостаточное питание, плохой отдых из-за стесненных жилищных условий (мы приняли и обеспечили жильем многих металлургов и членов их семей, эвакуированных на Урал) — все это не могло не сказаться на здоровье нашего совсем еще юного пополнения.

Летом 1942 года нам удалось вывезти детей в пионерский лагерь, а в августе — сентябре, после закрытия лагеря, руководство завода вместе с комитетом комсомола решили организовать там три смены двухнедельного отдыха для подростков.