Александр Кондратов - Была земля Берингия

В чем же тут дело? Загадки фауны становятся настоящими головоломками, когда мы обращаемся не к живущим ныне, а к вымершим животным. Берингов пролив, замерзающий зимою, мог служить «мостом» для животных, хорошо переносящих холод. В том, что по обеим сторонам пролива мы находим костные остатки овцебыков (вымерших в Старом Свете, но сохранившихся в Новом), нет ничего удивительного. Не удивляют находки мамонтов в Америке. Этим слонам, приспособившимся для жизни в условиях сурового севера, льды Берингова пролива не могли быть серьезной помехой.

Но почему на Аляске обнаружены кости такого типичного животного степей, как антилопа-сайгак? И не только в Новом Свете, но и на огромных просторах Евразии, от Атлантического океана до «края Ойкумены», от Таймыра до Закавказья и Ирана?

«Находки костей сайгаков в Англии, Германии, в пещерах Северного Урала, среди современных пространств таежных лесов, в аллювии Иртыша, Алдана, в тундрах Северной Якутии и Юкона (на Аляске) до сих пор вызывают изумление у зоологов, — пишет крупнейший знаток “ледниковой фауны” профессор Н. К. Верещагин. — Однако состав палеофаунистического комплекса тех мест и той эпохи только подтверждает реальность этих находок. Лошади, первобытные бизоны, овцебыки, малые сеноставки, степные хорьки, остатки которых находят вместе с сайгачьими, не могли жить в заснеженной тайге, и тундре современного типа. Очевидно, мерзлые плейстоценовые тундростепи, посыпаемые лессовой пылью, солнечные и малоснежные, полюбились сайгакам: не меньше, чем теперешние степи и полупустыни Калмыкии и Казахстана. Для жизни сайгаков, вероятно, уже с плиоцена были необходимы открытые травяные пространства и твердый грунт».

Но если климат в ледниковую эпоху был лучше, чем ныне на Чукотке, Колыме и Аляске, если здесь росли травы и паслись сайгаки, каким образом форсировали они Берингов пролив (родиной этих своеобразных антилоп с их характерным горбоносым профилем была не Америка, а вероятней всего степи и полупустыни Казахстана и Монголии)?

Еще больше вопросов возникает, когда мы обращаемся к истории лошади. Предки лошадей, имевшие по четыре пальца на передней ноге и по три на задней, размером чуть больше кошки, обнаружены в самых различных уголках земного шара. Прошли миллионы лет, в Новом Свете сформировалась разновидность лошади, имеющая по три пальца на каждой ноге, так называемый гиппарион. Около десяти миллионов лет назад гиппарионы начали победоносное шествие по Старому Свету. Их остатки находят повсеместно, от Китая до Западной Европы. И чем западнее, тем моложе остатки, — это говорит о том, что гиппарион из Америки проник в Азию, а затем в Западную Европу, вплоть до Испании и Греции… Но каким образом смогла трехпалая лошадь форсировать Берингов пролив?

Столь же непонятным образом распространились по Старому и Новому Свету предки современных, однопалых, лошадей. Из описаний испанского завоевания Америки мы знаем, что лошади вызывали у индейцев суеверный ужас, и не будь у испанцев лошадей, победить ацтеков и инков им было бы не та уж легко… Однако археологи убедительно показали, что до ледниковой эпохи по просторам Северной Америки от Аляски и вплоть до Мексиканского залива бродили стада диких лошадей. Почему они исчезли в Новом Свете? Это одно из самых загадочных событий в истории животного мира. Ни наступление ледника, ни эпидемии, ни хищники не могли бы справиться с многомиллионным лошадиным племенем. Или лошади Нового Света вымерли не полностью?

«По школьным представлениям, двухмиллионное поголовье мустангов, которое существовало в прериях к началу XIX столетия, сформировалось из одичавших и размножившихся лошадей, заверенных испанцами и последующими европейскими иммигрантами ((начиная с XIV в.), — пишет профессор Верещагин. — Истину установить теперь трудно, но есть мнение, что плейстоценовые американские лошади не вымерли полностью, а только сильно сократились в числе».

Но, как бы то ни было, факт остается фактом): и в Старом и в Новом Свете были распространены древнейшие предки лошадей, эогуппусы, — значит, их предки смогли перебраться либо из Старого Света в Новый Свет, либо наоборот. Экспансия гиппариона показала, что животные Нового Света также могли завоевывать мир. Наконец, дикая лошадь современного типа была распространена по обе стороны Берингова пролива, который, как и для ее предков, не был помехою. Но ведь ни одной лошади, самой выносливой, не переплыть девяностокилометровый холодный пролив!

И как быть с теми наглядными свидетельствами «вселения» древних слонов на территорию Нового Света и, наоборот, «выселения» американских мастодонтов в Старый Свет? Пловцы из них никудышные, переносить холод они не смогли бы. Каким же образом странствовали теплолюбивые массивные животные с континента на континент?

Таких вопросов у зоогеографии накопилось великое множество. Они касаются расселения огромных мастодонтов и крохотных грызунов, пресноводных рыб и не совершающих дальних перелетов птиц, моллюсков и червей, крупных травоядных и мелких хищников. Немало вопросов и у другой, теснейшим образом связанной с зоогеографией дисциплиной — фитогеографией, или наукой, изучающей географическое распространение растений.

Ботаники, как и зоологи, наметили различные зоны, провинции и секторы, характерные тем или иным набором растений. Мы уже рассказывали в «Книге открытий» о том, с каким трудом были нанесены на карту различные провинции и подпровинции Чукотки. По другую сторону Берингова пролива, на Аляске, в течение нескольких десятилетий кропотливую работу, аналогичную работе своих советских коллег, проделал выдающийся шведский ботаник Эрик Хултен из Лундского университета.

Сравнив флору Чукотки и Аляски, Эрик Хултен пришел к выводу о том, что растительность этих полуостровов практически неразличима. Флора Аляски ближе флоре Чукотки, чем флоре соседних районов Канады. Между тем Аляску от Чукотки отделяет Берингов пролив, а с Канадой связывает сплошной массив суши. Чем это объяснить?

«Наличие многочисленных видов, общих или даже “коэндемичных” для крайнего Северо-Востока Азии и крайнего Северо-Запада Северной Америки, позволяет ставить вопрос о возможности объединения тундровых частей этих смежных территорий при флористическом разделении Арктики в одну фитохронию, противопоставляемую более континентальным районам этих материков, — пишет профессор Б. А. Юрцев. — Дабавлю, что Аляска и Юкон на исследователя флоры Сибири производят с первого взгляда впечатление флористического придатка Азии; восточные границы ареалов очень многих евразиатских, сибирских, восточносибирских видов проходят в пределах крайнего Северо-Запада Америки».