Людвиг Мизес - Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории

Но картина меняется, если в Руритании существуют достаточно высокие пошлины, которые не позволяют лапутанцам даже временно расширить свои продажи на руританском рынке. Самое яркое краткосрочное следствие нового закона маскируется таким образом, что оно проходит мимо внимания публики. Долгосрочных последствий, разумеется, избежать невозможно. Но они вызываются другой последовательностью краткосрочных следствий, менее неприятных из-за того, что они менее заметны. Разговоры о так называемых социальных завоеваниях, заключающихся в сокращении рабочего дня, не разоблачаются немедленным появлением результатов, которые все, а более всего уволенные рабочие, считают нежелательными.

Сегодня основная функция пошлин и других протекционистских приемов заключается в маскировке реальных результатов интервенционистской политики, направленной на повышение уровня жизни широких народных масс. Экономический национализм является необходимым дополнением этой популярной политики, которая, делая вид, что улучшает материальное благополучие наемных рабочих, на самом деле его ухудшает[См. подробнее о функции картелей на с. 342346.].

Как было показано, в некоторых случаях ограничительные меры могут достичь преследуемую цель. Если те, кто прибегает к этой мере, думают, что достижение этой цели более важно, чем ущерб, наносимый ограничением, т.е. сокращением количества материальных благ, предназначенных для потребления, то использование ограничения оправдано с точки зрения их субъективных оценок. Они несут издержки, чтобы получить то, что они ценят больше, чем то, от чего отказываются. Никто, и уж, конечно, не теоретик, не может спорить с ними об уместности их оценок.

Единственный адекватный метод трактовки мер, ограничивающих производство, это взгляд на них как на жертву, приносимую ради достижения определенной цели. Они суть квазизатраты и квазипотребление. Они представляют собой использование вещей, которые могли быть определенным образом произведены и потреблены, для осуществления несколько иных целей. Этим вещам не позволили появиться на свет, но именно это квазипотребление есть то, что удовлетворяет автора этих мер больше, чем увеличение наличных благ, к которому привела бы отмена ограничения.

По отношению к некоторым ограничительным мерам эта точка зрения разделяется всеми. Если государство постановляет, что участок земли должен оставаться в естественном состоянии в качестве национального парка и должен быть изъят из оборота, никто не классифицирует это иначе, чем статью расходов. Государство лишает граждан различных продуктов, которые может принести обработка этой земли, чтобы доставить им другое удовольствие.

Отсюда следует, что ограничение производства ни при каких условиях не может играть иной роли, кроме как быть подчиненным дополнением системы производства. Невозможно создать систему экономической деятельности из одних только ограничительных мер. Никакой комплекс этих мер не может быть связан в интегрированную экономическую систему. Они не могут образовать систему производства. Они принадлежат к сфере потребления, а не к сфере производства.

Исследуя проблемы протекционизма, мы стремимся проверить утверждения защитников вмешательства государства в производство, заявляющих, что их система выступает альтернативой другим экономическим системам. С точки зрения логики в отношении мер, ограничивающих производство, ничего подобного утверждать невозможно. Самое большее, чего они могут достичь, это сокращение объема производства и удовлетворения. Богатство создается путем затрат определенного количества факторов производства. Сокращение этого количества не увеличивает, а уменьшает объем производимых благ. Даже если можно достичь цели, которую преследует сокращение рабочего дня, это не связано с ростом производства. Это в любом случае будет способом сокращения производства.

Капитализм есть система общественного производства. Социализм, говорят социалисты, также является системой общественного производства. Но в отношении мер, ограничивающих производство, даже интервенционисты не могут заявить ничего похожего. Они могут лишь сказать, что при капитализме производится слишком много и что они хотят предотвратить производство этого излишка, чтобы осуществить другие цели. Они сами вынуждены признать, что применение ограничений имеет пределы.

Экономическая наука не утверждает, что ограничение является плохой системой производства. Она утверждает, что это вообще не система производства, а скорее система квазипотребления. Большую часть целей, которые интервенционисты желают реализовать посредством ограничения, невозможно достичь таким образом. Но даже там, где ограничительные меры подходят для достижения поставленных целей, эти цели являются исключительно рестриктивными[По поводу возражений, выдвигаемых против этого тезиса с точки зрения эффекта Рикардо, см. с. 724727.].

Своей огромной популярностью ограничительные меры обязаны тому, что люди не осознают их последствий. Сталкиваясь с проблемой ограничения рабочего дня посредством государственного декрета, люди не понимают того, что общий объем производства должен упасть, и весьма вероятно, что уровень жизни рабочих также будет снижаться. Положение о том, что прорабочие законы являются социальным завоеванием рабочих, а издержки этих завоеваний полностью ложатся на работодателей, является догмой современной неортодоксальности. Кто бы ни ставил под сомнение эту догму, он немедленно будет заклеймен как наемный апологет несправедливых претензий грубых эксплуататоров и безжалостно подвергнут гонениям. Исподволь внушается, что он хочет довести наемных рабочих до нищеты и возвратить длинный рабочий день ранних стадий современного индустриализма.

В противовес этой клевете необходимо подчеркнуть, что богатство и благополучие являются средством производства, а не результатом ограничительных мер. И то, что в капиталистических странах средний рабочий потребляет больше благ и может позволить наслаждаться большим свободным временем, и то, что он может сам содержать свою жену и детей, а не посылать их работать, не является достижением государства или профсоюзов. Это результат того, что преследующий прибыль бизнес накопил и инвестировал больше капитала и тем самым увеличил предельную производительность труда.

Вмешательство в структуру рынка означает, что власти стремятся к фиксации цен на товары и услуги и процентных ставок на уровне, отличном от того, который был бы определен свободным рынком. Государство декретирует или облекает определенные группы властью явно или неявно устанавливать цены и ставки, которые должны считаться максимумом или минимумом, и обеспечивает проведение в жизнь этих декретов посредством сдерживания и принуждения.