Людвиг Мизес - Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории

Прибегая к этим мерам, государство благоволит либо потребителям как в случае максимальных цен, либо продавцам как в случае минимальных цен. Максимальная цена предназначена для того, чтобы покупатели имели возможность приобрести то, что они хотят, по цене ниже цены свободного рынка. Минимальная цена предназначена для того, чтобы позволить продавцам разместить свой товар или свои услуги по цене выше цены свободного рынка. Какую из групп власть захочет облагодетельствовать, зависит от политического баланса сил. Иногда государства ограничивают максимальные цены, иногда минимальные. Временами они декретируют максимальные ставки заработной платы, а временами минимальные. И лишь в отношении процента государства никогда не ограничивают минимальные ставки; когда они вмешиваются, они всегда ограничивают максимальные ставки процента. Они всегда косо смотрят на сбережения, инвестиции и ростовщичество.

Если вмешательство охватывает все цены, ставки заработной платы и процентные ставки, то это равносильно полной замене рыночной экономики социализмом (немецкого образца). В этом случае рынок, межличностный обмен, частная собственность на средства производства, предпринимательство и частная инициатива фактически исчезают совсем. Ни один индивид более не имеет возможности оказывать влияние на процесс производства по собственному усмотрению; каждый индивид обязан повиноваться приказам верховного совета производственной администрации. То, что в системе этих приказов называется ценами, ставками заработной платы и процентными ставками, уже более не является таковым в каталлактическом смысле этих терминов. Они представляют собой просто количественные определения, зафиксированные руководителем безотносительно к рыночному процессу. Если бы государство, прибегающее к регулированию цен, и реформаторы, защищающие регулирование цен, всегда стремились установить социализм немецкого образца, то экономической науке не нужно было бы отдельно заниматься проблемой регулирования цен. Все, что следовало бы сказать по поводу такого регулирования, уже содержалось бы в анализе социализма.

Многие защитники государственного вмешательства в цены путались и путаются в этом вопросе. Они не могут понять фундаментальной разницы между рыночной экономикой и нерыночным обществом. Туманность их идей отражается в нечеткости и неопределенности языка и сбивающей с толку терминологии.

Существовали всегда и продолжают существуют адвокаты регулирования цен, которые заявляют, что они хотят сохранить рыночную экономику. Они искренни в своих утверждениях, что государство, фиксирующее цены, ставки заработной платы и процентные ставки, может достичь целей, которые оно декларирует в своей пропаганде, не отменяя вообще рынка и частной собственности на средства производства. Они даже заявляют, что регулирование цен является наилучшим и единственным средством сохранения системы частного предпринимательства и предотвращения прихода социализма. Они сильно негодуют, если кто-либо ставит под сомнение правильность их теории и показывает, что регулирование цен, если оно не сделает положение дел хуже с точки зрения государства и интервенционистских доктринеров, в конечном итоге должно окончиться социализмом. Они протестуют, заявляя, что не являются ни социалистами, ни коммунистами и что они стремятся к экономической свободе, а не к тоталитаризму.

Догматы именно этих интервенционистов мы и должны подвергнуть исследованию. Проблема заключается в том, способна ли полицейская власть достичь желаемых целей путем фиксирования цен, ставок заработной платы и процентных ставок на уровне, отличном от того, который был бы определен на свободном рынке. Вне всякого сомнения, во власти сильного и решительного государства декретом установить минимальные и максимальные ставки и наказать за неповиновение. Но вопрос в том, сможет или нет власть достигнуть желаемых целей, прибегая к помощи подобных декретов.

История представляет собой длинную летопись ограничения максимальных цен и антиростовщических законов. Раз за разом императоры, короли и революционные диктаторы пытались сунуть свой нос в рыночные явления. На непокорных торговцев и фермеров налагались суровые наказания. Множество людей пали жертвой гонений, которые с энтузиазмом встречались народными массами. Несмотря на это все эти попытки провалились. Объяснения, которые предлагались в трудах юристов, теологов и философов, полностью совпадали с представлениями, разделяемыми правителями и массами. Человек, говорили они, внутренне эгоистичен и грешен, а власти, к сожалению, слишком нерешительно проводили закон в жизнь. Власти предержащие должны были проявить большую твердость и категоричность.

Вначале внимание к этому вопросу было привлечено в связи со специальной проблемой. Множество государств длительное время занимались снижением ценности денег. Они либо заменяли менее благородными и более дешевыми металлами золото и серебро, прежде содержавшееся в деньгах, либо снижали вес и размеры монет. Но они сохраняли у испорченных монет привычные названия и постановляли, что их следует принимать по номиналу. Позднее государства пытались наложить на своих подданных такое же ограничение, касающееся отношения между золотом и серебром, а также между металлическими деньгами и кредитными или бумажными деньгами. В поисках причин, которые привели к бесплодности всех этих попыток, предтечи экономической мысли уже к концу последних столетий эпохи средневековья обнаружили регулярность, которую впоследствии назвали законом Грэшема. Впереди предстояло пройти долгий путь от этого изолированного прозрения до момента, когда философы XVIII в. осознали взаимосвязанность всех рыночных явлений.

Подводя итоги своих рассуждений, экономисты классической школы и их последователи иногда пользовались идиоматическими выражениями, которые легко могли быть неверно истолкованы теми, кто хотел их неверно истолковать. Они иногда говорили о невозможности регулирования цен. При этом они имели в виду не то, что такие декреты невозможны, а то, что они не смогут достичь намеченных целей и то, что они только ухудшат положение, а не сделают его лучше. Они пришли к заключению, что подобные декреты приводят к противоположным результатам и потому нецелесообразны.

Необходимо ясно отдавать себе отчет в том, что проблема регулирования цен не просто является одной из проблем, которые должны изучаться экономической наукой, проблемой, относительно которой между различными экономистами могут возникать разногласия. Вопрос скорее стоит так: существует ли вообще экономическая наука? Существует ли регулярность в последовательности и взаимосвязанности рыночных явлений? Тот, кто отвечает на эти два вопроса отрицательно, отрицает саму возможность, рациональность и существование экономической науки как отрасли знания. Он возвращается к взглядам, господствовавшим в эпохи, которые предшествовали развитию экономической науки. Такой человек декларирует ложность утверждения о том, что существуют какие-либо экономические законы и что цены, ставки заработной платы и процентные ставки однозначно определяются состоянием рынка. Он заявляет, что во власти полиции регулировать рыночные явления по своему усмотрению. Сторонник социализма не обязательно должен отрицать существование экономической науки; его постулаты не обязательно подразумевают необусловленность рыночных явлений. Интервенционист же, защищая регулирование цен, не может не сводить на нет саму экономическую науку. Если отрицать закон рынка, то от экономической науки ничего не остается.