Лоренцо Ликальци - Я - нет

— Главное, чтобы она не оказалась дурой, — добавляю я.

— Иди в задницу.

— Слушай, а почему наш с тобой диалог всегда кончается тем, что ты посылаешь меня в задницу? — спрашиваю я с серьезной физиономией.

— Потому что ты доводишь меня, во-первых, и, во-вторых, родственники всегда или посылают друг друга в задницу, или…

Она опускает глаза.

— Или что?

— Ничего.

Она поднимает голову, с вызовом смотрит на меня и перед тем, как покинуть кухню, заключает:

— Впрочем, успокойся, это не наш случай.

Стало быть, наш случай — посылать друг друга в задницу. Ну и хорошо.

Мы появляемся в гостиной с блюдом, бокалами и бутылкой. Они пьют вино, я снимаю Пупо и ставлю записанный мною си-ди с подборкой «Лед Зеппелин». Делаю звук еще громче.

— Поспокойнее у тебя ничего нет? — кричит Лаура так, чтобы я мог услышать.

— «Лед Зеппелин» — замечательная группа. Может, просто сделать немного потише, — подает голос Элиза.

Я победно смотрю на свою невестку, которая делает вид, что не слышала слов Элизы, и уменьшаю звук.

— Я считаю, пора оставить в покое французов с их вином, — говорит мой брат, меняя тему.

Мы все согласно киваем.

И тут звонит домофон: это консьержка. Флавио оставил свой «мерседес» перед въездом в гараж, сунув под дворник записку, где говорится, что он в восемнадцатой квартире.

Консьержка суровым тоном информирует меня, что необходимо переставить машину и что я не должен позволять своим друзьям парковаться перед гаражом.

— Спасибо большое, — говорю я ей. — Если бы вас не было на свете, я решительно не знал бы, как мне поступать.

Консьержка что-то отвечает на диалекте, я не понимаю что, скорее всего, она тоже посылает меня в задницу.

— Флавио, тебе придется спуститься и переставить машину, — говорю я, возвращаясь в гостиную.

— Сейчас, извините, — отвечает мой брат, поднимается и уходит.

Лаура, стерва, поднимается также:

— Пойду позвоню бебиситтер, узнаю, все ли в порядке дома.

Я не успеваю сказать ей, что можно позвонить из гостиной, как она скрывается в моей спальне.

Элиза и я остаемся наедине. Я молчу.

— Лаура рассказывала мне много хорошего о тебе, — произносит Элиза.

— Воображаю себе что, — усмехаюсь я.

Ты тоже работаешь в семейной фирме?

— Более или менее.

Повисает долгая пауза. Элиза ждет, что я начну рассказывать о своей работе или начну расспрашивать ее. Я молчу и оглядываюсь по сторонам.

Видя, что я не раскрываю рта, вновь делает это она:

— А я журналистка.

Я вздрагиваю, на моей физиономии выражение недоверия, смешанного с тревогой.

— Эй, что с тобой? Я что, сказала, что убиваю детей?

— Нет, просто я знаком с одной журналисткой, утверждающей, что она работает в «Медиасет», которая мне очень не понравилась.

— Как ее зовут?

— Фанни, она работает на TG5.

— Странно, я хорошо знаю всех на TG5, но там нет никакой Фанни.

— Она вся такая вздрюченная, с пышными, но плохо подогнанными формами, с парой котлет вместо губ и шапкой рыжих волос в форме баскского берета. Коротко говоря, полный отстой.

В своем злорадстве я не жалею красок.

— A-а… поняла, кто это! Да, та еще фифа, ты прав. Кармела Савойардо. Но она не работает на TG5, она там одно время стажировалась, и ее никто терпеть не мог. И зовут ее Кармела, а не Фанни, это она велела называть ее так, потому что стыдится своей фамилии. Савойардо [19] Марка популярных сухих хлебцев. , ты только подумай!

Выигрыш в футбольной лотерее не доставил бы мне большей радости.

Возвращается Лаура.

— С детьми все в порядке, — радует она нас.

— Ты знакома с некой Кармелой Савойардо? — спрашиваю я ее.

— С кем?! Нет, у меня нет знакомых с таким именем, — отвечает Лаура и смеется.

Опять домофон: это Флавио. Он не нашел, куда переставить машину, и просит нас спускаться, тем более что пора отправляться в ресторан.

— О'кей, — отвечаю я, — сейчас спустимся. — Я с облегчением поворачиваюсь к дамам: — Мне жаль, но нам не придется прикончить шабли, Флавио требует, чтобы мы спускались, потому что он не нашел места для автомобиля.

— Мы вернемся прикончить его позже, — говорит Лаура, — такое вино заслуживает быть выпитым до последней капли.

Я согласно киваю. Натягиваю черную куртку и иду к двери.

Спускаясь по лестнице, я слышу, как у меня за спиной Лаура спрашивает у Элизы:

— А кто такая эта Кармела Савойардо?

— Одна журналистка, которую знаем мы, я и твой деверь, и которая велит звать себя Фанни.

Я представляю себе лицо моей невестки, улыбаюсь, но делаю вид, что не слышал, о чем они говорили. Не поворачиваясь, продолжаю быстро спускаться по лестнице.

Вечер начинает мне нравиться.

Мы садимся в машину, я — на заднее сиденье, Лаура заставляет Элизу сесть на переднее, сама усаживается рядом со мной.

Флавио вставляет в аудиосистему подаренный мною диск Пако де Лусии, прибавляет звук, рывком трогается с места и сразу увеличивает скорость. Закуривает «Мальборо», что странно — в машине он обычно не курит.

Я откидываюсь на спинку сиденья и, хотя за окном уже темно, надеваю солнечные очки, чтобы не было видно, как я закрываю глаза. И закрываю глаза.

Лаура зло шепчет:

— Сними эти очки, идиот.

Я делаю вид, что не слышу ее, и изображаю игру на гитаре, с большим старанием следуя за аккордами Пако. Поток глиссад и рифов.

Лаура вновь зло шепчет:

— Засранец.

Подъезжаем к ресторану. За всю поездку никто, за исключением Лауры, не произнес ни слова. Флавио паркуется и выключает музыку.

Я прекращаю «играть» на гитаре, откладываю ее в сторону, с тибетской медлительностью снимаю очки, смотрю на Лауру и говорю с ангельской улыбкой:

— Пако велик, он даже чуть-чуть лучше Пупо.

Лаура с отвращением морщится и выходит из машины, не удостоив меня взглядом.

Входим в ресторан, спускаемся по лестнице. Помещение пока еще пустует, но Гуальтьеро Маркези на боевом посту. Увидев моего брата, он спешит ему навстречу и приветствует его с деланой сердечностью.

— С моей женой ты знаком, — говорит Флавио.

Маркези утвердительно кивает и обращается к Лауре со словами, приличествующими ситуации. Затем Флавио представляет Элизу и меня. Сейчас, когда я вспоминаю об этом, мне кажется, он и словом не обмолвился, что я его брат.

Маркези на мгновение замирает, что я отношу на счет моего внешнего вида, указывает нам столик и подает знак официантам, которые уже спешат к нам, после чего кланяется и уходит.

— Какой славный человек, — комментирует Лаура. — И какой стиль!

Мой брат нервно поводит плечами, как будто костюм ему тесен. Закуривает. Сразу же заказывает негрони. Одному себе. Затем, извинившись, второй — для меня.

Дамы пьют шампанское, любезно преподнесенное от лицо (как говорится) Гуальтьеро Маркези.