Лоренцо Ликальци - Я - нет

Если это так, то он добивается цели. Маркези смотрит на Франческо с нескрываемым изумлением: то ли из-за совпадения фамилий, то ли из-за того, как тот одет, то ли, что более вероятно, из-за того, что Франческо отвечает на представление помахиванием руки и взвизгом:

— Иел-ла-а!!!

Маркези проводит нас к столику, подает знак официантам, откланивается и отходит.

Флавио беспрерывно пьет и курит. Говорит громким голосом, много жестикулирует, обращается к официантам но «ты», ведет себя с ними высокомерно, отпуская в их адрес глупые шуточки. Франческо, наоборот, выглядит расслабленным. Намного общительнее, чем раньше, он все время обращается ко мне, не сводит глаз с моих рук, старается рассмешить меня. Отвлекается только, чтобы отпустить какую-нибудь колкость в адрес Лауры. У них какие-то странные отношения, я никак не могу уловить их суть. Между ними существует очевидная близость, сквозящая в репликах, подковырках, порой очень резких ответах, всегда со стороны Лауры. Я имею в виду резкие ответы.

Флавио идет вразнос. Я прежде не видела его таким и опасаюсь, как бы он не ляпнул какую-нибудь глупость по нашему поводу. В какой-то момент он страшно бледнеет, говорит брату, что ему плохо, и просит проводить его в туалет. Оба поднимаются и идут к выходу из зала. Флавио пытается держаться прямо, но его водит из стороны в сторону. Оба исчезают из виду.

Мы остаемся вдвоем с Лаурой. Лаура говорит, что не может объяснить себе, какая муха укусила ее мужа. Еще не хватало, чтобы это объяснила ей я! Она говорит, что он наверняка нервничает из-за Франческо и его ситуации. Или из-за работы. Она говорит, что в понедельник у него очень важная деловая встреча с японцами и что Флавио ведет их ужинать сюда. Я и не знала, что я японка. К счастью, она меняет тему и спрашивает:

— Как тебе мой деверь?

— Ну, не знаю… немного странный, — отвечаю я. — Во всяком случае, не из тех, с кем стоит знакомить женщин.

Неожиданно у нашего столика материализуется низкорослый типчик, толстенький, почти лысый, немного потный.

— Лаура Дзампетта! — восклицает он, улыбаясь.

— Дзампетта? — переспрашиваю я.

— Это моя девичья фамилия, — слегка смутившись, объясняет Лаура и обращается к типчику: — Мы знакомы?

— А как же! Ты меня не помнишь? Пять лет просидели в одном классе, и ты еще спрашиваешь, знакомы ли мы, Дзампетта! Я Бруно Бенетти, третий ряд, последняя парта.

— Ах, Бенетти! — восклицает Лаура, изображая радость. — Извини, не узнала. Ты так изменился.

— Что поделать, годы. А вот ты, напротив, совсем не изменилась.

Боже, какая тоска — эти полные патетики и патоки встречи одноклассников!

— Ты все-таки своего добилась! — продолжает он весело и невозмутимо. — Вы таки поженились, и ты стала синьорой Масса! — Он поворачивается ко мне: — Это была пара, которой завидовали все в лицее. Не разлей вода! Великая любовь! Первая красавица и первый богач школы. Все ребята исходили слюной, глядя на нее, а она, Принцесса, как называл ее Франческо, смотрела исключительно на него. Кстати, где он? Я хотел бы его поприветствовать!

Повисла пауза. Типчик с приклеившейся полуулыбкой смотрит на Лауру, смотрит на меня, смотрит в потолок видимо, понимая, что сморозил глупость. Но нет, вряд ли, он не кажется мне умным человеком.

— Он скоро появится. Но ты не беспокойся, говори Лаура, явно взволнованная, нервно крутя на пальце блестящее кольцо, — я обязательно передам ему привет от тебя. Извини, Бенетти, но нам надо поговорить… — Она кивает на меня.

Бенетти, кажется, вздыхает с облегчением, узнав, что не придется здороваться с Франческо, и спешит ретироваться бросив напоследок:

— Был рад повидаться. Как-нибудь созвонимся, может, встретимся все вместе… теплый ужин старых товарищей… то-сё… выпьем, посмеемся!..

— Да-да, конечно. Посмеемся.

— Итак, ты все узнала.

— Что? Что тебя зовут Дзампетта? — спрашиваю я с наигранным простодушием.

— Меня меньше всего волнует, что тебе стала известно моя девичья фамилия. Я о другом…

Неправда, ее это тоже волнует, но в данную секунду не это для нее главная проблема.

— Ты узнала, что мы… что я… встречалась с Франческо, вот что.

— А что плохого в том, что вы встречались?

И тут ее словно прорвало:

— То, что Флавио пока что этого не знает. Мы с Франческо решили ничего не говорить ему. В то время Флавио был в курсе, что Франческо встречается с какой-то девицей и что у них все довольно серьезно, но он не знал, что это была я. Их миры не соприкасались. Флавио интересовало только, чтобы Франческо не наделал слишком много глупостей и чтобы больше отдавался учебе. А у того голова была забита лишь музыкой. Он писал прекрасные песни. И постоянно звонил мне, иногда даже глубокой ночью, заставляя меня слушать по телефону то, что он сейчас написал, и я, полусонная, слушала. Он говорил мне: ты понимаешь, что это за вещь, мне не терпится дать это послушать Федерико завтра утром, но ты должна была услышать это первой… Это было непередаваемо… Я имею в виду, такое приятно любой женщине, когда тебя ставят впереди всех, впереди друзей, для которых все это делается. Не знаю, понимаешь ли ты, что я хочу сказать…

Я киваю.

— Франческо с друзьями организовал группу «Руди Бойз». Все ребята намного старше его, за исключением Федерико, нашего товарища по классу, который потом стал его лучшим другом. Я часами слушала, как они играют. В сыром и полном табачного дыма подвале. Почти в темноте. И это в августе, подумай! Я выходила лишь купить бутерброды и пиво или вино для всех и кока-колу для себя. Чего только я не делала для него… Вообрази, однажды мы несемся на его «веспе» по мокрой от дождя дороге, поворачиваем и падаем. Поднимаемся, а на нас ни царапины. И он говорит:

«Мы не должны были здесь упасть. Дело не в крутизне поворота и не в том, что дорога сырая или скорость высокая… Скорее всего, это вопрос внимания. Сейчас мы все повторим сначала. Я хочу посмотреть, упадем мы второй раз или нет».

Я не хочу садиться на мотороллер, его идея кажется мне идиотской, а он говорит, что если я не поеду, то это будет уже иная ситуация, изменятся вес, угол наклона и траектория, но если я не хочу, то не надо.

«Ладно, — соглашаюсь я. — Если ты так хочешь».

Он заводит мотор, мы снова делаем круг по кварталу летим к тому же повороту на той же скорости, он сконцентрирован, и мы падаем точно в том же месте, но сейчас я чувствую небольшую боль в колене. Он поднимается и говорит:

«Падаем. Здесь нельзя не упасть. Я думал, это проблема внимания, но, видимо, это из-за того, что асфальт здесь, когда мокрый, не держит».

Тут он замечает, что я, сидя на асфальте, морщусь от боли в колене, опускается рядом, дует на мою царапину, вытирает кровь и говорит: