Сергей Венецкий - Что хранит океан?

Дальнейшая судьба бутылок с ромом двухвековой выдержки нам неизвестна, но, пожалуй, пора уже от алкогольных напитков перейти к закуске, также добытой со дна морского. Не желали ли бы вы отведать, например, рыбных консервов, которые, вполне возможно, предназначались для легионеров Юлия Цезаря, дислоцированных два тысячелетия назад в отдаленных провинциях Римской империи? Да-да, не удивляйтесь: амфоры с гарумом — так назывался ароматный рыбный маринад, считавшийся одним из любимых блюд древних римлян, — были обнаружены на дне моря у небольшой деревушки Альбенга, расположенной на побережье Лигурийского моря. Произошло это вскоре после второй мировой войны, однако еще задолго до этого до ученых доходили слухи о том, что местные рыбаки нет-нет да и вытаскивали невод с древними амфорами.

Слухами всерьез заинтересовался профессор Нино Ламболья — директор Института по исследованию Лигурии. В Альбенгу была направлена группа водолазов, которые довольно быстро нашли на глубине около 50 метров античную галеру с множеством амфор на палубе и в трюмах. По просьбе ученого аварийно-спасательная служба предоставила в его распоряжение судно «Артильо II», которое и стало плавучей базой отряда подводников, занявшихся разгрузкой древнего транспортного судна. Не прошло и двух недель, как из пучины было извлечено более тысячи амфор, причем большинство их оказались целыми и невредимыми.

Ламболья и его помощники приступили к изучению амфор и их содержимого. К удивлению ученых, некоторые амфоры были заполнены… сосновыми шишками. С какой целью? О назначении шишек оставалось только гадать, хотя гипотез на этот счет предлагалось немало. Во многих Сосудах находился более подходящий груз — орехи, кстати, неплохо сохранившиеся за двадцать столетий: ныряльщики с удовольствием щелкали их в свободное от работы время. Однако больше всего оказалось амфор с уже упоминавшимся гарумом, который изготовлялся во многих городах империи как для собственного потребления, так и для продажи в другие провинции и страны.

Не только амфоры, но и множество других старинных вещей удалось извлечь из воды: сотни предметов бытовой утвари и личного обихода, детали судна, в частности, неизвестно для чего служившее свинцовое колесо. Вполне закономерный интерес ученых вызвали три воинских шлема весьма необычной формы и некоторое другие элементы снаряжения римских легионеров. Поскольку число находок множилось не по дням, а по часам, решено было соорудить для них специальное музейное, здание. Итальянская печать, широко освещавшая водолазные работы, назвала их итоги крупным достижением подводной археологии. Но вместе с тем раздавались и голоса, критиковавшие руководство экспедиции за целый ряд существенных Промахов, в частности, за то, что не было выполнено ни одного эскиза места находки, не сделано ни одной фотографии.

Последнее замечание нельзя было, не признать справедливым: ведь подводное фото графирование насчитывало к тому времени уже почти шесть десятилетий. В 1892 году француз Луи Бутан сконструировал и изготовил первую в мире фотокамеру, для съемок под водой, а через несколько, месяцев успешно применил ее на практике. В 1900 году Бутан заявил: «Я открыл новую область. Пусть теперь другие вступают в нее, протаптывают новые тропы, добиваются новых успехов».

Первым среди этих других оказался репортер одной из американских газет Джон Эриест Уильямсон, который спустя полтора десятилетия не только сделал фотоснимки под водой, но и впервые создадут подводный кинофильм. Однажды вечером, возвращаясь по узкой улочке домой из редакции, он взглянул на небо и в лучах заходящего солнца увидел необычную картину: «Над кривыми крышами и покосившимися трубами высилось ясное зеленоватое небо, и меня охватило странное ощущение, будто я стою на дне моря среди руин открытого под водой города. На меня вдруг нашло вдохновение сфотографировать подводный мир»..

Воплотить мечту в жизнь Уильямсону помог отец — владелец судоремонтного заводика в штате Виргиния. Незадолго до того, как сына осенило вдохновение, Уильямсон — старший соорудил оригинальную камеру, предназначенную для наблюдений: и спасательных работ на небольших глубинах. Сферическая камера, снабженная иллюминаторами, прикреплялась к барже с помощью широкого металлического цилиндра, идущего вниз:, внутри него помещался трап, по которому можно было спуститься в камеру и через который в нее поступал воздух. Это сооружение и решил использовать для подводных съемок Уильямсон-младший.

Вскоре на столе редактора газеты «Виргиния пайлот» лежали снимки, запечатлевшие подводный мир, а в голове Джона уже зрел план съемок под водой кинофильма. Снимки были напечатаны в газете, и идея киносъемок пришлась по душе голливудским магнатам: они тут же ассигновали немалые суммы для создания фильма, обещавшего вызвать фурор среди любителей становившегося на ноги кинематографа…

Спустя несколько месяцев в прозрачных водах побережья Багамских островов закипела работа. В роли первых подводных киногероев выступили местные ныряльщики-туземцы, бросавшиеся на дно за монетами. На пленку были засняты и коралловые рифы, и дивные водоросли, И стаи рыб, и морские звезды. Но, хоть дело происходило в соленой воде, владельцы Голливуда сочли эти сюжеты пресными. Требовалось что-нибудь остренькое, душещипательное. И Уйльямсон решается снять на кинопленку сражение человека с акулой.

Два туземца за солидное вознаграждение согласились на участие в подводной «корриде». В воду была спущена в качестве приманки мертвая лошадь, и акулы не заставили долго ждать себя. Взяв в руку огромный нож, ОДИН из смельчаков отважно ринулся в воду. И хотя он блистательно провел бой и вонзил клинок в акулье брюхо, в кадр эта едет не попаду: участники поединка в самый важный момент оказались вне поля зрения неповоротливого объектива.

Второй ныряльщик, как выяснилось, был не столь храбрым и предпочел прятаться от морской хищницы за лошадиной тушей. Но она не должна была появляться на экране, поэтому ничего путного снять не удалось. Тогда Уильямсон решился на подвиг: «Фильм я все-таки сделаю, — заявил он кинооператору. — Буду драться с акулой сам». И вот натертый особой мазью, он, стоя на борту, выжидал, когда какая-либо из акул, а их рядом с наблюдательной фотосферой вертелось с дюжину, появится перед широким иллюминатором.

Наконец, одна из «героинь» вошла в кадр, Уильямсон наполнил воздухом легкие и смело прыгнул за борт.

Пловец сразу оказался под акулой, которая, заметив его, тотчас вильнула хвостом и поплыла на «тореро» с разинутой пастью. «Огромная серая туша почти бежала на мне, — вспоминал позднее Уильяме. — Я помнил маневр, которым пользовался туземец, и решил повторить его. Отклонившись в сторону, я ухватил чудовище за плавник, стараясь не выпускать его из руки. Затем, изогнувшись, подплыл под мертвенно-бледное брюхо, чтобы занять наиболее выгодное положение. После этого, собрав последние силы, нанес удар. Дрожь пробегала по моей руке, когда я чувствовал, как лезвие ножа вонзается но самую рукоять в брюхо акулы. В следующее мгновение ее забившееся тело стало бросать меня из стороны в сторону. А потом — туман, сумятица, хаос…»