Дмитрий Лихачев - Сказания и повести о Куликовской битве

В течение ста лет (1240–1340) возникло этнически сложное Литовское государство, о равноправии славянской и литовской частей которого не может быть и речи. Славянские феодалы поддерживали его, пока вокруг Москвы не сложился собственно русский центр объединения — Московское Великое княжество. Это был качественный сдвиг в политической системе Восточной Европы, который, однако, отказывались замечать правители Литвы. На интересующее нас время как раз и падают решающие события, когда правительство Дмитрия Ивановича заставило Великое княжество Литовское считаться с политической реальностью. Белорусы, украинцы и великороссы, подвластные Великому княжеству Литовскому, активно участвовали в его освободительной борьбе против немецкого Ордена и Золотой Орды. Но литовское правительство, не имея сил одновременно противостоять Ордену и наступать на Русь, вело непоследовательную политику, поступаясь Жемайтией ради соглашения с Орденом и соглашаясь на уплату дани со славянских земель ради сближения с Золотой Ордой. Наблюдая эту политику, славянские народы проникались все большим тяготением к России, что не раз обнаруживалось, особенно в переломные моменты ее истории, к каким принадлежит и Куликовская битва.

Сказанное объясняет своеобразие внешней политики Великого княжества Московского. Находясь в зависимости от Сарая, оно умудрялось вести относительно самостоятельную политику в соседних странах северо-восточной Европы, успевших, как видим, по кускам растащить значительную часть древнёрусской «отчины». Можно только удивляться, читая сочинения иных зарубежных авторов, 26 26 Perry M. Man’s Unfinished Journey. A World History. Boston, 1978, p. 423; Wal-lenbank J. W. and oth. History and Life. The World and its People. Illinois, 1977, p. 376–377. готовых ставить знак равенства между политикой Вильнюса и Москвы, немецкого Ордена и России, и писать о русской экспансии в Восточной Европе, закрывая глаза на то, что это была борьба за воссоединение узурпированных земель.

Во взаимоотношениях с самими ханами, где внешнеполитические действия Москвы особенно тесно переплетались с ограничением вассальных прав других князей, московское правительство теперь не только откупалось от Орды, оно использовало самые разнообразные приемы, постепенно меняя и чередуя их: и деньги, и содействие митрополии, и вмешательство во внутренние распри, и, наконец, открытую вооруженную борьбу. Нетрудно заметить, что в прямой зависимости от усиления Великого княжества Московского и сужения вассальных свобод князей и бояр других русских земель находилось ограничение внешнеполитических функций княжеств, и прежде всего установившегося вскоре после монголо-татарского нашествия права самостоятельно «знать Орду», т. е. сноситься с ней. То же можно сказать и о связях с Литвой, в разной степени зависимости от которой находились Новгород, Тверь, Псков, Смоленск.

В течение всей своей недолгой жизни Дмитрий Иванович содействовал стабилизации власти внутри самого Великого княжества Московского. Продолжавшееся экономическое восстановление страны, основывавшееся прежде всего на труде крестьянства, вело к расширению пахотных земель, налаживанию связей сельской округи с городами, расширению торговых сношений между ними. Это создало основу для внутренней политики Дмитрия: цёнтрализации суда в Москве; организации чеканки здесь монеты; поддержки сословных прав ремесленно-торгового населения и других городов; ограничения прав отъезда русских бояр в другие земли при охотном включении в великокняжеский двор князей и бояр, особенно оставлявших службу в Литве; усиления сотрудничества с церковными феодалами; упрочения московских позиций в Новгороде, Нижнем Новгороде, Твери и сооружения имеющих оборонительное значение монастырей; создания первой поокской линии «засечной черты»; введения территориального принципа организации войск и усиления военной роли городовых полков и городов-крепостей; присоединения Дмитрова (1360); укрепления Переяславля (1369), строительства Серпухова (1374), а главное, возведения каменного кремля в Москве (1367). Враждебная Москве тверская летопись прямо связала этот шаг с самовластными побуждениями Дмитрия: «… на Москве почали ставити город ка-мен, надеяся на свою на великую силу, князи русьскыи начаша приво-дити в свою волю, а который почал не повиноватися их воле, на тых почали посягати злобою». 27 27 ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стб. 84.

Среди тех, кто «почал не повиноватися», на первом месте стоял тверской князь Михаил Александрович, искавший у Великого княжества Литовского и Золотой Орды поддержки против Москвы. Тверь и по географическому положению (между землями Новгорода, Москвы и Литвы), и по традиции соперничества с Москвой и связей с Вильнюсом стала на ближайшие десятилетия ключевым объектом в столкновении трех стран. Но при этом экономический потенциал Твери не мог идти в сравнение с московским — и свой стольный город тверской князь смог укрепить лишь деревянным кремлем (1369) с земляным валом (1372), который, однако, не устоял перед московскими войсками.

Во главе Литвы стоял известный воитель с Орденом и Ордой великий князь Альгирдас (в русских источниках — Ольгерд; 1345–1377). Очевидец и участник превращения небольшого Литовского государства в Великое княжество Литовское, он был, естественно, проникнут идеями его великодержавия.

Альгирдас — сын Гедиминаса (Гедимина) начал свою долголетнюю политическую деятельность в 1318 г., когда женился на витебской княжне Марии и вскоре (1320) стал местным князем. 28 28 ПСРЛ, т. XVII. СПб., 1907, стб. 72; Хроника Быховца. М., 1966, с. 54; SRP, t. И, Leipzig, 1863, р. 712. Вместе с отцом он боролся против немецкого Ордена 29 29 Послания Гедимина. Вильнюс, 1966, № 18, с. 194; LUB, t. И, Reval, 1855, N 796, р. 333. и старался обосноваться на русских землях Великого княжества Московского, Пскова 30 30 НПЛ. М.-Л., 1950, с. 354 (1341 г.); ПЛ, вып. 2. М.-Л., 1955, с. 25, 27, 29; вып. 1, М.—Л., 1941, с. 21; Псков не очень доверял Альгирдасу: ПЛ, вып. 1, с. 19; вып. 2, с. 25, 95; брал он с псковичей и «окупы»: ПЛ, вьш. 1, с. 21; вып. 2, с. 27, 99; ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 1. Пг., 1915, с. 271 (1341 г.). и Новгорода, 31 31 НПЛ, с. 358; ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 1, с. 276. тщетно искавших тогда литовской защиты от Ордена и Орды.

В 1341–1345 гг. Альгирдас — вассал великого князя Явнутиса, которого он устраняет в сговоре со своим братом Кейстутисом (Кейстутом) и с согласия последнего делается великим князем с титулом «великий (высший) князь» (supremus princeps) или «великий король» (magnus rex) литовский. 32 32 SRP, t. I, Leipzig, 1861, p. 723; Codex Masowiensis, Breslau, 1845, N 80 (1358 г.); Codex Diplomaticus Lithuaniae. Wroclaw, 1845, p. 55–56; LUB, t. Ill, Reval, 1857, N 1152; Codex epistolaris sueculi XV, t. II, Krakow, 1876, N 191.

Пользуясь ослаблением Орды, он вытеснил ее за Днепр, выйдя к Черному морю (1362), 33 33 Batura R. Lietuva…, p. 220–300; LUB, t. II, N 1041 (7 ноября 1367 г.). присоединил Малую Подолию, 34 34 ПСРЛ, т. XVII, стб. 99–100 (Уваровский сп.), 81–84 (Супрасльский сп.). старался удержать Волынь от посягательств Польши, энергично наступал на земли Смоленска (1356), Брянска (1359), 35 35 LUB, t. II, N 796, р. 333 (1340 г.); договор Юрия Святославича с Ягайло (1386 г.); Грамоти XIV ст. Кшв, 1974, № 37; ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стб. 65, 68 (1359 г. — Смоленск, Ржев, Брянск). поддерживал тесный союз с Тверью (вторым браком он был женат на дочери тверского князя Михаила), 36 36 Приселков М. Д . Троицкая летопись, с. 370 (1349 г.). старался укрепить свое влияние в Новгороде и Пскове.