Эльмира Нетесова - Помилованные бедой

А днями и вспомнить о нем было недосуг. Самой бы выстоять, удержаться на ногах. Операции часто затягивались до глубокой ночи. Едва вернется в кабинет, коснется головой подушки — и уже спит. А во сне продолжает оперировать. Но почему-то именно эти ночные операции заканчивались плохо.

Ксения подскакивала в ужасе. Свое сердце разрывалось от страха.

— Только бы не это! — дрожала, вспомнив сон.

— Гулять вам надо. Перед сном полезно свежим воздухом дышать. Походите по городу бездумно. Нельзя же жить на сплошной отдаче. Такая гонка загоняет людей. Вспомните о себе, — сказала ей как-то ординатор и напомнила: — Три года не выходя из больницы. Вы хоть квартиру навестите, пока она вас не забыла. Там уборщица порядок поддерживает. Мы ее попросили, не обижайтесь на самовольство, но жилье уважать надо!

И Ксения пришла домой. «Вот ключи, оставленные мужем. Он так и не взял их. Не нужны, не воспользуется. Навсегда ушел, безвозвратно. А жаль… Может, в парк сходить? Ведь в двух шагах. Хоть подышу, посмотрю на людей. Какие они за стенами нашей больницы?»

Она уже было собралась, но желание остаться дома, вволю поспать, покурить на кухне, ни от кого не таясь, пересилило. Она села за стол, закурила. И вспомнила недавнюю историю о санитарке из реанимации, злой на язык бабе, рубившей правду-матку напрямую, в глаза, кто б перед ней ни стоял. Она и Ксении вылепила, когда та зашла глянуть на прооперированного:

— Ну чё снуешь тут под ногами, грязь таскаешь? Не от тебя его жисть! Только от Господа! Как он решит, так сбудется. А ты тут нуль! Свое ему не вставишь, а и не надобно мужику твово сердца. Он свое пропил насквозь, вместе с потрохами. Чево такое говно жалеть? Он, козел корявый, только с энтой койки вскочит, вмиг похмеляться побегит. А ты ему в жопу дуешь, чтоб просирался легше. Нашла кого спасать. Ты на евонную рылу глянь! Сущий забулдыга, пропойца окаянный, как и мой змей, урод проклятый!

— Сейчас он больной. Наш больной. И не смейте обижать человека! Когда выйдет от нас здоровым, тогда разбирайтесь с ним. А сейчас — ни слова! Уволю иначе!

— Ой! Спугала, клизма сушеная! Видала я таких, как ты! Да санитарки всюду требуются. Вон в гинекологию меня зовут, через стенку, хоть щас уйду! А вот ты спробуй мне замену сыскать, геморрой надорвешь! Вас, врачей, нынче до хера развелось, а санитарок никому не хватает. Все грязи боятся. Так что хвост не подымай. И коль снуешь здесь, так не во время уборки приходи. Я в каждый след мыть не буду!..

— Санитарке сдержанной быть положено! — осекла женщину Ксения.

— Иди ты в сраку! — услышала в ответ. И, повернувшись к ней задом, баба взялась домывать полы.

Ксения и впрямь хотела ее уволить, но услышала от врачей:

— А как с заменой?

— Где другую найдем? И когда?..

— На такую зарплату никто не соглашается.

— Реанимацию закрыть придется.

— Все санитарки грубоватые. Но мы не жалуемся, как-то миримся, прощаем. Истинно интеллигентного человека хамство не заденет…

Так и пришлось промолчать бабе за грубость.

Просидев дома довольно долго, она все же решила идти в парк, буквально вытолкнула себя из квартиры.

Народу в парке было немного, знакомых среди гуляющих не приметила. Неспешно миновав самую людную, молодежную аллею влюбленных, подошла к одинокой скамье, стоящей поодаль от других. Именно здесь бывший муж, будучи еще студентом, впервые поцеловал ее, тут и в любви объяснился, сделал предложение стать женой. Все лучшие воспоминания связаны с этой скамьей. Ксения гладит ее. Вспоминает счастливые дни. Улыбается вслед беспечной молодости. И вдруг слышит:

— Ксения! Ты ли это?

Бывший муж подошел к ней близко. Он держал за руку маленького мальчонку, тот вырывался, хотел попрыгать, побегать. И хныкал:

— Пап, пусти!

— Это твой сын? — заметила сходство.

— Само собой! Мой, кровный, родненький, — ответил, улыбаясь счастливо.

— Как так быстро успел? Сколько ему? — указала на ребенка.

— Третий год. А точнее, два года и три месяца. Мы с тобой расскочились три с половиной года назад. Через месяц нашел вторую жену. Я безмерно счастлив. Жаль, что не ее встретил тогда, а тебя. Теперь бы мои дети ходили в школу. Столько лет потеряно! Обидно до жути! Давно мне стоило уйти от тебя.

— А еще говорил мне о любви! — упрекнула Ксения.

— Дурак был. Надеялся все на что-то.

— Даже так?

— Думал, дойдет до тебя, поймешь. Да куда там?

— Ничего, наверстаешь еще! Мужчины долго в седле держатся. До старости. — Заметила молодую женщину, подходившую к ним, и поняла, что она и есть та самая — вторая…

— Это Ксюша. Я рассказывал тебе о ней, — объяснил жене. Та кивнула головой, взяла на руки сына и сказала тихо:

— Мы погуляем, а вы поговорите…

Она ушла спокойно, не оглядываясь…

— Скажи, ты счастлив?

— Конечно! Жена второго вынашивает. Через три месяца нам снова рожать!

— Поздравляю!

— Когда родим! Раньше времени нельзя…

— Обижаешься на меня?

— Поначалу злился. Потом даже благодарил, что всему научился из-за тебя. Стирать, убирать, готовить — все умею. Готов к семейной жизни. С тобой мне еще одного не хватало — самому рожать! — рассмеялся человек и присел рядом на скамью. — Ты-то как? — заглянул в глаза.

— Все так же, без изменений и новостей.

— И даже мой уход тебя не встряхнул и не переделал? Глупая ты, Ксюха! Зачем тебе такая жизнь? Ведь обычная баба, жила б нормально, оттянулась бы с каким хахалем! Зачем вместе с мандой впряглась в работу? У нее своя жизнь…

— Не хами! Знаешь, я не люблю…

— А мне забить, я не твой мужик. Я, кстати, открыл свою фирму. Коттеджи, дачи строим. Неплохо получаем. Работа кипит. Нигде не упускаю. И к тому ж бабу вниманием не обхожу, всякий день ее прилавливаю на пару-тройку вальсов.

Она у меня баба что надо, сдобная, теплая, как булка. Я ж, когда от тебя слинял, спиваться начал. А тут она… Взяла меня в руки, отмыла, обстирала, накормила, приголубила, так и прирос к ней душой. Поверишь, ни разу не поругались. Я даже помолодел с ней. Она мне — первый друг. Все без слов понимает и верит. Никогда не проверяет, не унижает. Легко с ней и просто. Потому к тебе не вернулся, что лучшую нашел. Да и глянь на себя, вся седая, в морщинах, совсем состарилась. А ведь мы ровесники с тобой. Чего ты так сдала, Ксюха? Какие усталые у тебя глаза! Можно подумать, что лет семьдесят прожила! Слышь, пошли свою работу на хер. Ведь у меня в фирме уборщица больше тебя получает. Устройся куда-нибудь продавцом, чтоб на свежем воздухе работать весь день! Поверь, дольше проживешь и здоровее будешь!

— Знаешь, не хочу обижать, но ты дурак! При этом — законченный, круглый! Что предлагаешь, не думаешь. Иль обидеть хочешь побольнее? Да, у меня нет твоих радостей, но я живу по-своему, не прошу покуда взаймы ни тепла, ни хлеба. Мне радостью стала работа. Я нужна людям на своем месте!