Симон Уэрвик-Смит - Цикл космических катастроф. Катаклизмы в истории цивилизации

Вытащив увеличительное стекло, я небрежно наклонился, чтобы исследовать череп, стараясь при этом не привлекать к себе внимания. Солнечный свет блестел на гладкой кости, так что далее невооруженным глазом я смог разглядеть большие черные гранулы, застрявшие в роге. Я достал мой магнит на веревочке; качнув его около одного большого черного пятна, я почувствовал, как резко напряглась веревка, а магнит прилип к кости, даже несмотря на то, что в этом месте рог был направлен вертикально. Ясно — черное пятно содержало железо. Много железа!

Исследуя металлическую частицу с помощью увеличительного стекла, я обнаружил, что, в отличие от железных частиц в бивне мамонта, эта частица была более неровной и с большими углами, словно поверхность метеорита. В свете солнечных лучей я также заметил красноватые пятна вокруг частицы. Это был еще один знак того, что она содержит много железа и глубоко вошло в кость. Красное пятно говорило, что, скорее всего, частица проникла в животное при его жизни. Я поспешно исследовал остальную часть черепа и нашел четырнадцать магнитных частиц, застрявших в нем. Все они были на верхней стороне — ни одной внизу или в самом черепе. Именно этого и следует ожидать, если животное буквально бомбардируется микрометеоритами с высокой скоростью.

Я уже знал, что должен приобрести этот череп и проверил табличку с ценой. Это оказалось дорого — не по средствам, которые я выделил на исследования, но, надеясь на скидку, я повернулся к находящемуся поблизости продавцу и спросил, используя латинское название:

— Сколько вы запросите за череп Bison antiquus ?

— Он продан, — ответил продавец с некоторым немецким акцентом — Кто-то приобрел его незадолго до того, как вы пришли.

Я был потрясен. Меня охватило глубокое отчаяние, когда я поглядел на редкое сокровище на столе, которым я не буду обладать. С тревогой я выпалил:

— У вас есть что-нибудь еще? Или, может, покупатель уступит его мне?

— Нет, он последний, и это редкая находка, — ответил продавец. — Покупатель приобрел его для своего клиента. — Получив отказ, я подошел к этому обычному черепу, чтобы взглянуть на него в последний раз, и с горьким сожалением побрел прочь.

Я прошел около двадцати футов, как вдруг в моей голове появилась внезапная мысль: возможно, мне не следует сдаваться столь быстро; может, удастся убедить нового владельца продать мне череп. Я отправился обратно в зал, как раз в то время, когда черноволосый мужчина подошел к продавцу и спросил:

— Мой череп бизона готов?

Какая огромная удача, подумал я, передо мной сам владелец черепа.

Не успел я что-то сказать, как продавец показал перед собой и произнес:

— Я упаковал его и приставил к стене.

Он прошел вперед, но не к черепу на столе, а к большому пакету у противоположной стены. В недоумении я наблюдал, как продавец поднял сверток и вышел из зала. Я понял, что продавались два черепа!

Я поспешно показал на стол и спросил продавца:

— Этот череп для продажи?

— Череп bison prisons? Да, — ответил он. — Но больше нет Bison aniiguus. Он взял последнего.

Рriscus! Antiquus! Я громко рассмеялся, к изумлению продавца. Два вымерших вида бизона выглядели похожими, и я спутал латинское название. С большим облегчением я согласился на уменьшенную цену и забрал череп вымершего бизона с метеоритами. Когда я шел назад со своим «призом», то раздумывал над необычными событиями дня и «удачей», которая сыграла ключевую роль. Ведь не хотел поначалу ехать в Таскон, не хотел оставаться в нем после находки бивня и почти отказался от приобретения черепа. Однако по какому-то наитию, моему и моей жены, я нашел два больших предмета с микрометеоритами. Это был великолепный день.

Узнав, что «Канада фосл Лтд» в Калгари имеет тонны бивней, я несколькими днями позже вылетел туда, надеясь найти что-ни-будь еще. Торговый агент показал мне очень большой бивень из Аляски, который выглядел весьма обещающе, Однако этот бивень оказался очищенным и отполированным, что для моих целей не годилось. Процесс очистки удалял темную внешнюю поверхность, так что тесты с магнитом не показали ничего. Пока я с удивлением разглядывал этот нерасколовшийся бивень, то вспомнил о «Большой Элоизе» и решил, что этот мамонт тоже должен иметь имя. Я начал называть про себя мамонта «Большой Эд», хотя, честно говоря, я не имел представления, к какому полу принадлежит это животное.

Необычным было то, что на бивне Большого Эда было примерно с полдюжины необычных пятен эллиптической формы. Причем при жизни животного эти отметки были сверху. Джон сказал мне, что поначалу бивень содержал много дыр, и что в процессе полировки их удалось убрать, но округлые следы остались. Это могли быть отверстия от ударов: тем не менее, когда я проверил пятна магнитом, то ничего не обнаружил. Неохотно и с разочарованием я приступил к исследованию других образцов бивней.

На протяжении двух долгих дней я делал тяжелую и грязную работу, сортируя и исследуя, казалось, бесконечные пятнадцать тонн бивней слонов. Самое худшее было то, что я ничего не находил. Обескураженный, я уже собирался уезжать, когда Джон предложил еще одну, последнюю возможность — небольшой мешок бивней высокого качества, которые были оставлены для особого проекта по резьбе на слоновой кости. И именно в этом мешке я нашел кусок бивня, содержащий в себе около дюжины круглых магнитных частиц. Не прошло и часа после обнаружения первого бивня, как я нашел еще два. После этого меня ждал самый большой сюрприз.

Что-то заставило меня вернуться к бивню «Большого Эда» и исследовать его в последний раз. У самого кончика я обнаружил едва заметную металлическую частицу. Магнит повернулся и прилип к ней в горизонтальном положении относительно бивня. В возбуждении я быстро выпрямился и внимательно посмотрел на огромный бивень в двенадцать футов длиной — лучшим бивнем оказался последний. После этого я вернулся к круглым отметкам и снова тщательно их рассмотрел. Они очень слабо «реагировали» на магнит, и я вдруг понял то, что упустил до этого: полировкой были удалены с поверхности внедрившиеся в бивень металлические частицы, включая те, что находились в отверстиях, так что эффект был едва ощутим.

Когда я смотрел, как располагаются частицы на большом бивне, то заметил нечто странное. Мы знаем, что вне зависимости от того, в какой «позе» находился мамонт в мгновение, когда в него попали частицы, они должны были лететь параллельно в одном направлении. Мы всегда предполагали, что частицы двигались под одним и тем же углом к горизонту, — скажем, 45 градусов или больше (поскольку это типично для метеоритов, а мы считали металлические частицы метеоритами). Однако здесь все было иначе. Чтобы получилась картина, которую частицы сделали на большом бивне, они должны были двигаться слегка под углом относительно горизонта, если допустить, что животное стояло.