Алексей Маслов - Путь воина - путь к смерти

Мусаси, который превратился едва ли не в нравственный идеал самурая последующих эпох, часто поступал совсем не так, как должен был поступать воин. В период своих странствий он почти не следил за собой, ходил в рваных одеждах, нечесанный и нестриженный, с диким взглядом. Его не интересовали женщины и веселые пирушки, он не любил роскоши и бежал от оседлости - все его мысли были заняты оттачиванием своего боевого мастерства. Рассказывают, что прохожие, которым он встречался на пути, немало пугались вида Мусаси, принимая его за безумца или бандита.

Уже не каждый дайме рисковал пригласить его в инструкторы воинского искусства - Мусаси был крайне несдержан и практически не управляем. Он никогда не ранил своих соперников, он всегда их убивал, он добивал упавшего, он придумывал десятки хитроумных способов, заставляя противника потерять силу духа, стремясь полностью сломить его, "затоптать его дух ногами", как про это говорил сам Мусаси.

Никто уже не решался выйти на открытый поединок с этим удивительным самураем. Жесткий, расчетливый ум Мусаси никому не давал ни малейшего шанса не то что на победу, но даже на то, чтобы просто остаться в живых. Он никого не берет в ученики и бродит по провинциям с юношей Иори, которого подобрал в провинции Дэва и назвал своим приемным сыном. Для него уже нет "правил боя", как не существует и никаких ритуальных уложений - он целиком слился с естественностью бытия, достигнув дзэнского идеала "проживания своей жизни легко, словно листок, падающий с дерева". В этот момент Мусаси записал: "С тех пор я живу, не следуя никаким особенным правилам. Обладая пониманием Пути Боя, я совершенствуюсь во всех искусствах и ремеслах, но всюду отказываюсь от помощи наставников".

Постепенно что-то менялось в душе Мусаси. Произошло нечто странное его уже не привлекали постоянные поединки и привычные боевые уловки. Может быть, время брало свое, Мусаси уже было под шестьдесят, хотя по-прежнему никто не рисковал скрестить с ним меч. А может, это был приход высшей мудрости боевого искусства, ведь, как он сам заметил, "мудрость воинского искусства отлична от обыденных вещей". В 1634 году он оседает в Огуре на острове Кюсю.

В самом конце 30-х годов, проведя шесть лет в Огуре, Миямото постепенно отходит от активной жизни. Этого вечного странника привлекли занятия изящными искусствами, живописью, литературой. Его пригласил к себе один из известных дайме из рода Хосокава - Тюри, который владел огромным замком Кумамото. Здесь он продолжил свои гражданские занятия, обучал местных самураев и фактически впервые завел себе постоянную самурайскую школу, находящуюся под покровительством самого дайме. Но такая спокойная жизнь продлилась недолго, Мусаси уже пересек какой-то барьер внутри себя и не мог оставаться в мире людей, который, кажется, был глубоко противен ему.

И он уходит. Великий Мусаси, "кудесник меча", неутомимый и хитроумный фехтовальщик стал отшельником. В 1643 году Мусаси удалился в высокогорную пещеру Рэйгэндо, где чередовал тренировки в фехтовании с долгими сеансами буддийской медитации. Он предчувствовал близкую кончину, понимал и то, что в своей бурной и непостоянной жизни он накопил немало мудрости. Мусаси стремился рассказать о Пути воина как о действительно священном искусстве, как об особом воплощении мудрости жизни. Но он практически никого не обучал, не оставил после себя школы, как это делали другие фехтовальщики. По сути, он всю жизнь был одиноким странником, сторонящимся милостей сильных мира сего, не боящийся вступать в схватку не только с людьми, но и со всем миром. Он оглядывался на свою жизнь как на живое воплощение Пути Пути воина, который, увы, он никому так и не захотел передать до конца. Просветление - столь ожидаемое и все равно вечно неожиданное - пришло к нему внезапно. Он должен оставить после себя в этом мире саму суть того Пути, которому он следовал, рассказать об особом мистическом переживании, благодаря которому он сумел совместить в себе воина и мудреца.

И вот в десятый день десятого месяца, в "час тигра", то есть между тремя и пятью часами ночи, в свое излюбленное время для медитаций, он вывел на листе бумаги первые иероглифы: "В течение многих лет я следовал воинскому искусству, называемому мною "Ни тэн Итирю" - "Школа Единого двух Небес". И вот сейчас я впервые задумал изложить мой опыт на бумаге. В первые десять дней десятого месяца двадцатого года Канэй (1645) я поднялся на гору Ивато в Хиго, что на острове Кюсю, чтобы вознести молитвы Небу. Здесь я хочу помолиться богине Канон (буддийскому божеству милосердия Авалокитешваре. - А.М.) и преклонить колени перед Буддой. Я воин из провинции Харима. И мне шестьдесят шесть лет"..

Так Мусаси начинает писать фактически свое духовное завещание, которому суждено было стать настольной книгой многих поколений самураев в течение нескольких столетий.

Через два года исканий и духовных откровений, наконец, написан последний иероглиф в ставшей ныне знаменитой "Книге пяти колец". Знание о сакральном истоке боевых искусств оказалось переданным. Книга жизни Воина завершена - миссия была выполнена. И через несколько дней 19 мая 1645 года "святого меча" Мусаси Миямото не стало.

Острие меча против чайной церемонии

Расскажем еще одну историю о легендарном самурае. В пожилом возрасте Миямото Мусаси проводил долгие часы в самоуглубленных размышлениях. Внешне он был нетороплив и как будто не замечал никаких предметов вокруг - многие даже поговаривали, что великий мастер утратил былую подвижность и скорость мышления. Но на самом деле его сознание всегда бодрствовало. Как-то один из его учеников решил проверить, действительно ли мастер все замечает. Мусаси сидел уже несколько часов на низенькой скамейке, поджав под себя ноги, и по обыкновению размышлял. В саду пели птицы, надвигались сумерки - в природе царствовал покой, и душа Мусаси была также умиротворена. В этот момент ученик подкрался к нему со спины, замахнулся бамбуковым мечом... Его удар пришелся по пустой скамейке! Мусаси будто растворился в воздухе! Оглядевшись, ученик заметил, что Мусаси сидит в другом конце сада и продолжает спокойно медитировать. Его мастерство было столь высоко, что ему не надо было даже использовать свой меч, дабы защититься от нападения.

Откуда такая чистота сознания и способность мгновенно, мистическим образом реагировать на любое нападение? Сам Мусаси учил, что настоящий воин однажды должен представить себя мертвым. Тогда он избавится, от страха смерти и желания жить. Его разум станет чистым, как зеркало, которое чутко откликается на любые изменения во внешнем мире, но само при этом не меняется. Поэтому самое главное в искусстве меча не техника и даже не скорость удара, а внутренний духовный покой, непоколебимость, равная всей Вселенной. Великий Воин не тот, кто лучше всех умеет сражаться, а тот, кто лучше всех владеет своим сознанием. В качестве иллюстрации этой мысли расскажем еще одну старую историю.