Генрих Френкель - Брамштендте - Йозеф Геббельс (Ростов-на Дону, 2000)

Прочие фигуры из окружения Гитлера были в основном личностями «второго плана». Лей был пьяница. Гиммлер был бюрократ, неустанно трудившийся над созданием собственного могущества. Гитлер знал, что может на него положиться. «Он из тех людей, которые исполняют свой долг с холодной решимостью», — сказал фюрер как-то. То, что Гиммлер учился на сельскохозяйственном факультете, объясняет многое в его характере. Людей, связанных с сельским хозяйством, редко можно встретить, например, в художественном музее, зато они готовы потратить несколько часов, чтобы познакомиться с какой-нибудь технической новинкой. Их не интересуют картины Ван Гога, зато они готовы сколько угодно просидеть над каталогом сельскохозяйственных машин, рассматривая фотографии новых жаток и молотилок. Генрих Гиммлер был человеком именно такого типа. Для него Германия была не более чем огромным поместьем, в котором он отвечал за порядок и безопасность. Ну, а в хозяйстве ведь как: если что-то испортилось — его нужно исправить или убрать; если кто-то заболел — посадить в изолятор; если распространяет заразу — стерилизовать или уничтожить. Больные домашние животные не должны доставлять своему хозяину слишком много хлопот, и на них не распространяются правила о запрещении жестокого обращения с животными. Гиммлер использовал для оправдания своей деятельности теорию Дарвина, вывернув ее наизнанку: он возвращал людей в животное состояние, а себя считал особого рода «универсальным ветеринаром», осуществляющим селекцию новой породы.

Гитлер считал главным достоинством Гиммлера его непоколебимую верность. Ханфштенгль иногда называл его в шутку «наш Фуше», но Гиммлер вежливо отклонял сравнение: «О нет, не надо так говорить!» Он считал Фуше непостоянным человеком, политическим перебежчиком и не хотел иметь с ним ничего общего.

Гесс занимал непонятный пост руководителя отдела связи и взаимодействия НСДАП; фактически его обязанности состояли в том, что он был личным представителем Гитлера и посредником в его делах. Гитлер часто отменял его решения, и он под конец перестал их принимать, отделываясь обещаниями «рассмотреть дело». Это раздражало региональных лидеров, ворчавших, что он, мол, «самоустранился от работы».

Иногда он вел себя странно: переходил на вегетарианскую диету, лечился природными средствами и разными другими нетрадиционными способами. Доходило до того, что он не мог прилечь поспать, не пройдясь по комнате со специальной «чувствительной лозой», чтобы определить, не появились ли под его комнатой вредные подземные потоки, которые своим воздействием могут нарушить его сон. Своими познаниями он делился с женой, которая жаловалась знакомым, что стала за время замужества «специалистом по нетрадиционным знаниям».

Борман был помощником Гесса. Это был аккуратный, скромный и бережливый человек, видимо, воспитанный в хорошей семье; вместе с Гессом они проводили непрерывные кампании по борьбе с коррупцией внутри партии, и Борман всегда следил за тем, чтобы бухгалтерские документы были оформлены правильно и содержались в порядке.

Влияние Гесса постепенно сошло на нет. Гитлер им дорожил и однажды сказал о нем: «Надеюсь, что он меня никогда не покинет. Даже не знаю, кто мне более дорог: Гесс или партия!»

Единственной общей чертой всех этих людей было неуемное ревнивое соперничество, обнажавшее их завистливую мелочность. Геринг и Геббельс ненавидели друг друга и старались перещеголять один другого, поразив Берлин очередной сенсацией; Геринг и Рем были готовы убить друг друга в борьбе за влияние над армией. Гиммлер, довольно слабохарактерный по натуре, втайне точил нож на Геббельса, который настраивал Гитлера против кавалерийского корпуса СС, описывая его как «пример возрождения классовых привилегий». Между тем эта воинская часть была любимым детищем Гиммлера, сохранявшего в душе привязанность к лошадям еще со студенческих лет. Геринг ненавидел Гесса и дразнил его обидной кличкой «полуджентльмен». Так они ссорились и дрались между собой, как дикие коты в клетке. Гитлер однажды высказался так: «Если я приду к власти, то постараюсь избежать ошибки, сделанной кайзером Вильгельмом, не терпевшим возле себя людей, говоривших ему правду. Я такого не допущу». На самом деле у него получилось гораздо хуже: его окружали люди, не знавшие правды, а он сам никого не хотел слушать.

Представляют интерес высказывания Геббельса о главных противниках Германии: Великобритании, СССР и США. Если считать, что его дневники действительно отражают его мнение, показывая его таким, каким оно и было на самом деле, то приходится удивляться той странной смеси острой наблюдательности и вопиющего невежества, которая определяет их содержание; удивительно также, как этот интеллигентный человек, занимавший почти 10 лет высокую государственную должность и имевший возможность влиять на ход мировой истории, имевший при этом доступ к источникам самой ценной и надежной информации и получавший секретные донесения германских послов, мог заполнять страницы подобными «опусами». Полная неосведомленность Геббельса относительно жизни и особенностей других народов и стран бросается в глаза; несомненно, это была одна из главных его слабостей.

О русских он писал, что это, собственно говоря, «не народ в общепринятом смысле слова, а сброд, обнаруживающий ярко выраженные животные черты. Это можно с полным основанием отнести как к гражданскому населению, так и к армии». Он легко принимал на веру сообщения из оккупированных областей о том, что русские военнопленные, занятые на сельскохозяйственных работах, пожирают друг друга, как людоеды. В то же время он обнаруживал более дальновидный подход к политике по отношению к России, чем все другие министры и сам фюрер. Например, только он один предлагал проводить в оккупированных восточных областях меры по укреплению «дружбы» с местным населением, имея в виду в первую очередь Украину:

«Я пришел к выводу, что мы должны коренным образом изменить нашу политику в отношении народов восточных территорий. Мы можем значительно уменьшить партизанскую опасность, если завоюем доверие населения. Продуманная и ясная сельскохозяйственная и религиозная политика поможет нам добиться замечательных результатов. Видимо, будет целесообразно также создать в некоторых регионах марионеточные правительства, которые будут проводить нужные нам непопулярные меры. Такие правительства будет, конечно, нетрудно образовать, и они будут служить удобным прикрытием для проведения нашей собственной политики. Нужно будет, не откладывая, поговорить об этом с фюрером», — писал Геббельс 22 мая 1942 года.