Станислав Кульчицкий - Почему он нас уничтожал? Сталин и украинский голодомор

Чем объяснить сдержанность российских ученых в вопросе о геноциде? Тем, по-видимому, что международное сообщество все активнее использует в повседневной жизни «Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него» от 9 декабря 1948 года. В частности, на международном форуме «Предотвращение геноцида: угрозы и ответственность», состоявшемся в Стокгольме в январе 2004 года, принимали участие руководители многих государств. Ключевыми были такие вопросы: политические, идеологические, экономические и социальные корни насилия, связанного с геноцидом; механизмы предупреждения и реагирования на международном уровне на угрозу геноцида; использование дипломатических, гуманитарных, экономических и силовых механизмов предотвращения геноцида.

В украинском обществе только маргинальные политики правого направления настаивают на ответственности современной России за украинский Голодомор и требуют моральной или даже материальной компенсации. Официальное признание России правопреемницей Советского Союза не может обременять ее ответственностью за преступления большевистских, белогвардейских или любых других режимов, которые контролировали в прошлом российскую территорию. Даже попытки руководителей Кремля «привязаться» к некоторым атрибутам бывшего Союза (свидетельством этого является, например, мелодия государственного гимна РФ) не дают оснований для таких претензий. В конечном счете, ностальгия по советскому прошлому одинаково свойственна определенным кругам украинского и российского общества, главным образом, старшему поколению.

В России вполне свободно издаются документальные сборники, в которых отражены государственные преступления сталинской эпохи. Собственно, построить концепцию украинского Голодомора как геноцида оказалось возможным только на основании обнародованных в Москве документов. Вместе с тем попытка унаследовать достижения советской эпохи (в первую очередь, победу во Второй мировой войне), вынуждает российских чиновников, насколько это возможно в условиях отсутствия диктатуры, затенять сталинские преступления. В наибольшей степени это касается преступления геноцида, хотя Конвенция от 9 декабря 1948 года не обременяет ответственностью правопреемников преступных режимов.

Конечно, если Россия хочет унаследовать все достижения советской эпохи, она должна в какой-то степени унаследовать и негатив, то есть произнести ковалевское: «Простите нас!» Намек на такую «повинность» сделал в 2004 году Европейский парламент, когда признал актом геноцида депортацию чеченцев. Однако кому приятно обременить себя моральной ответственностью за преступления предыдущих режимов?

Вот почему Россия является решительным противником признания украинского Голодомора геноцидом. В августе 2003 года в интервью украинской редакции ВВС посол РФ в Украине Виктор Черномырдин заявил: «Голодомор затронул все советское государство. Не меньше трагедий и боли было на Кубани, Урале, Поволжье и в Казахстане. Не было таких изъятий только на Чукотке и в северных районах, потому что там нечего было конфисковывать». Официальные представители России в ООН сделали все возможное, чтобы в Совместном заявлении 36 государств в связи с 70-й годовщиной украинского Голодомора не оказалось определения этой трагедии как геноцида.

Нам остается убедить россиян в том, что украинский голод был следствием не только репрессивных хлебозаготовок, но и хорошо организованной конфискации всех продовольственных запасов у крестьян. Доказательная база существует, и если голос украинских ученых усилится голосами западных историков, эта задача станет осуществимой.

Во времена «холодной войны» на Западе сформировалась густая сеть научно-исследовательских учреждений, которые занимались так называемой советологией. Но никто из советологов не интересовался гнм, что происходило в Украине в 1932–1933 годах.

Английский литературовед, ровесник Русской революции Роберт Кипквест после переезда в США начал работать в Институте изучения СССР при Колумбийском университете. Именно ему принадлежит первая в неукраинской историографии книга о Большом голоде в СССР, опубликованная в 1986 году. Автор знаменитого «Большого террора» ни ошибся, определяя сталинскую политику в Украине как особую разновидность террора — террор голодом. Книга Р. Конквеста «Жатва скорби» основывалась на литературных источниках (подобранных в основном Дж. Мейсом) и была оценена широкой общественностью как сенсационная. Наоборот, в кругах советологов ее приняли неодобрительно: автора обвинили в политической заангажированности, поскольку он принял заказ на книгу от украинской диаспоры.

В конце 80-х годов в среде советологов возникло течение «ревизионистов». Его представители считали, что историографию времен «холодной войны» нужно пересмотреть, поскольку она идеологически противостояла коммунизму, то есть выходила за рамки научных знаний. Труды комиссии Конгресса США по украинскому голоду «ревизионисты» приняли в штыки. Самого Дж. Мейса, как он писал, обвинили в фальсификации истории («День», 18 ноября 2003 года). Не имея перспектив постоянной работы в США, Мейс приехал в Киев и сначала устроился на работу в институте, организованном Иваном Курасом на базе бывшего Института истории партии при ЦК Компартии Украины.

В советские времена, как и в первые постсоветские годы, украинская историческая наука не имела самостоятельного международного статуса. Наоборот, российским историкам приходилось только укреплять давно существующие связи. Международный статус российской науки резко возрос после открытия архивов сталинской эпохи.

В 1992 году начал свою работу организованный В. Даниловым теоретический семинар «Современные концепции аграрного развития» при Междисциплинарном академическом центре социальных наук (Интерцентре). На заседание 24 июня 1997 года был вынесен доклад Стефена Виткрофта (Австралия) и Роберта Девиса (Великобритания) «Кризис в советском сельском хозяйстве (1931–1933 годов)». В журнале «Отечественная история» (1998, № 6) отчет об этом семинаре приводится на десятках страниц. Трудно рассказать о нем в нескольких абзацах, но попробую.

С. Виткрофт во вступительном слове осудил тезис о том, что это был «организованный голод» и что Сталин преднамеренно изымал хлеб, чтобы крестьяне гибли. В докладе большое внимание уделялось Украине. Утверждалось, что Кремль ничего не знал, а когда информация о голоде начала поступать, «перед политбюро ЦК ВКП(б) все острее вставала проблема отпуска (крестьянам. — С.К.) дополнительного хлеба». С февраля до июля 1933 года было принято 35 постановлений политбюро ЦК ВКП(б) и декретов Совнаркома СССР о выдаче продовольственного зерна.