Надежда Ионина - 100 великих узников

Спиноза высоко ценил свою независимость мыслителя. Курфюрст Пфальцский предложил ему, бедному философу, профессорскую кафедру в Гейдельбергском университете и даже обещал полную свободу преподавания, если тот не будет затрагивать религиозных вопросов. Спиноза наотрез отказался и заявил, что не понимает, как может существовать свобода с подобными ограничениями. По его мнению, «единственный способ способствовать процветанию искусств и наук состоит в том, чтобы дозволить каждому человеку говорить то, что он думает, на собственный страх и риск». Сам он отказался от чужих убеждений, желая иметь свои. Видя вокруг много загадочных и непостижимых тайн, Спиноза не хотел принимать ничьих объяснений, ведь Бог дал ему ум и с помощью его он сам разрешит всякую задачу… Или же останется без решения! Так обнаруживается присущее ученому чувство независимости во всем: отлученный, изгнанный и проклятый, он не обязан никому, кроме Бога, одарившего его способностями и энергией применить их к делу и не дать им погибнуть в праздности.

В 1645 году на русский престол вступил 16-летний царь Алексей Михайлович. То был период после Смутного времени, которое, по мнению людей того времени, наступило в наказание за шатания народа в вере; но верой же русские и спасутся, а если оступятся они еще раз, то захлебнется истинная вера в новой смуте, рухнет Москва, а с ее гибелью кончится и история. Ответственность за будущее побуждала правдолюбцев с тревогой всматриваться в религиозную жизнь современников.

С воцарением Алексея Михайловича у ревнителей истинной веры появилась надежда, ведь их идеи захватили и молодого царя, который был очень религиозен и непреклонен в исполнении церковных обрядов. Царь каждый день ходил в церковь и считал великим грехом пропустить обедню, однако строгое исполнение обрядов не мешало ему во время богослужений беседовать с боярами о разных делах…

Патриарх Никон

Царский духовник Стефан Внифатьев возглавил «Кружок ревнителей благочестия», который создали боголюбцы, называвшие себя «братия» (или «друзии»). Участники кружка хотели повысить нравственность и грамотность духовенства, упорядочить литургию, добивались исправления ошибок, которые вкрались в церковные книги по вине переписчиков; они обсуждали вопросы православной догматики, знакомились с полемической литературой против «латинства», которую издавали украинские и белорусские братства. В числе «друзий» был и новгородский митрополит Никон, снискавший особое расположение царя за личное участие в подавлении новгородского восстания. Никон говорил царю: «Запад впал в латинство, восток – под турками. Москва одна осталась хранительницей православия, и если уж мы не сохраним в чистоте православной веры, где же она сохранится? А между тем посмотри, государь, что делается в церквах? Народ равнодушен к службе, попы невежественны и часто пьяницы; в церкви люди ругаются и даже дерутся».

Об исправлении церковных книг заговорили еще при патриархе Филарете, а патриарх Иосиф в царствование Алексея Михайловича поручил это дело кружку С. Внифатьева. Все они были людьми благочестивыми, хорошо знали Священное Писание, вели жизнь нравственную, за что пользовались в Москве большим уважением. Однако члены «Кружка ревнителей благочестия» исправляли только мелкие описки и незначительные погрешности; крупные ошибки, которые порой искажали смысл Священного Писания, они оставляли, так как считалось большим грехом изменять в молитвах целые выражения и выбрасывать слова, которые возносили к Богу их предки. В этом с ними был согласен и патриарх Иосиф, но вступивший после его смерти на патриарший престол Никон держался другого взгляда.

Приезжавшие в Москву греки не раз указывали на то, что русские иконы и богословские книги во многом отличаются от греческих. Они, например, спрашивали, откуда в России взялось двуперстное знамение, когда Греческая церковь повелевает креститься тремя перстами? Почему в русских церквах «аллилуию» поют дважды, когда надо трижды? Когда греческие монахи заглянули в русские богослужебные книги, они прокляли их как еретические – так сильно те отличались от греческих. Русский народ принял христианство от греков, и потому Русская церковь во всем должна быть согласна с Греческой.

И патриарх Никон решился на исправление русских церковных обрядов и богослужебных книг. По его настоянию в 1654 году был созван Собор, на котором царь и духовенство подтвердили решение патриарха. Кружок С. Внифатьева отстранили от этого дела, и исправление книг передали жившим в Москве греческим монахам. Но при всех своих достоинствах патриарх Никон порой отличался излишней стремительностью и прямолинейностью ведения дел. Например, при истреблении ошибок в иконописи он приказывал выкалывать глаза у «неправильных» икон и в таком виде носить их по городу. Требуя в богослужении стройного чтения и пения, подвергал ослушников большим штрафам и суровому наказанию. Всем, кто медлил с исполнением его приказов, грозили тяжелые цепи, деревянные колодки на шею, тюрьма и т. д.

Еще в 1652 году, давая согласие на патриаршество, Никон поставил условие – полное послушание со стороны царя и бояр и невмешательство в церковные дела. Он был воспитанником русского монастыря и потому смотрел на патриаршество как на игуменство в большом монастыре. А монастырская жизнь – это прежде всего послушание, подвиг добровольного отречения от своей воли в пользу настоятеля, который печется о душевном спасении своих чад. Такого послушания себе, как отцу и всероссийскому игумену, и требовал Никон. Тогдашняя Россия и в самом деле была чем-то вроде огромного монастыря со своими писаными и неписаными уставами, духовными традициями и обычаями. «Свой монастырь» старались ревниво охранять от чужеземных влияний. В руководство таким монастырем и вступил патриарх Никон, поэтому его требования при избрании на патриаршество были всем понятны и не вызывали у современников никаких недоумений.

С согласия царя патриарх ввел строгий надзор за нравственным состоянием населения. При нем накануне Страстной седмицы запечатывались все питейные заведения и лавки, торговавшие спиртным. Также поступали в Великий пост и в другие посты, накануне великих праздников и воскресных дней, так как они должны были проходить в чистоте и радости духовной. Но при всей внешней суровости к нарушителям церковного благочестия Никон был очень сострадательным человеком. Он принимал от народа челобитные, добивался от царя быстрых и справедливых решений по ним; на праздничных патриарших трапезах всегда накрывался стол для нищих, увечных, слепых и бездомных людей. Многих из тех, кто не мог есть сам, патриарх кормил собственноручно, а потом обходил этих людей, «умывая их, вытирая и лобызая их ноги».