Сюзанн Моррисон - Йога-клуб. Жизнь ниже шеи

Но быстро это исправила после одного бокала виски и одного разговора о русской поэзии. На следующий день он ушел в плавание, я вернулась в колледж, а когда он приплыл, была уже влюблена в чудесного и веселого парня своего возраста. В Джону.

Я рассказала об этом Джессике потому, что иногда мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить о Моряке. Возможно, Джессика и ее романтическая натура вдохновили меня на размышления об эмоциях, которые я предпочитала не трогать с тех пор, как познакомилась с Джоной. Например, о страсти. Моряк так переполнен ею, что я почти боюсь. Наши отношения с Джоной такие замечательные, спокойные и повседневные. Но между нами больше нет иллюзий, а ведь именно в иллюзиях и тайнах заключается вся романтика.

Не удержавшись, я показала Джессике книгу, которую подарил мне Моряк, и его открытку с пожеланием счастливого пути. Совершенно невинные слова, но они были полны скрытой силы, как талисман.

А эта книга меня и притягивает, и отталкивает. Картинка на обложке похожа на балинезийскую ночь: загадочные зеленые и темно-синие джунгли. Кажется, я знаю, что хотел мне сказать Моряк этой книгой. Это не просто книга.

Когда Моряк тогда вернулся, он позвонил мне и хотел пригласить на свидание, но я отказалась. Я уже была без ума от Джоны, и мне хотелось быть с ним рядом каждую минуту. А когда нам все-таки приходилось расставаться, слушала кассету, которую он для меня записал, снова и снова перематывая на начало и проигрывая в уме момент нашей первой встречи, первый поцелуй, первую ночь вместе — и так непрерывно, по кругу.

Я, в общем-то, так и объяснила Моряку свой отказ. Тогда он спросил, можно ли хотя бы пообедать со мной и вручить мне подарок на Рождество. Мол, ему не дают покоя мои зеленые глаза, и при взгляде на них ему почему-то подумалось, что мне нравится испанская литература.

Я по-прежнему ответила «нет», хотя комплимент мне понравился. И весь остаток дня ломала голову, какую же книгу он мне приготовил. Какого-нибудь испанского писателя или просто испаноязычного? Современную? Что-то из классики? «Дон Кихота»?

Так и не спросила его об этом.

В следующий раз мы встретились через год, на вечеринке. Он опоздал, и мы вышли на улицу, чтобы я могла покурить. Мы опять проговорили несколько часов о книгах, но при этом нам было так хорошо вместе, что я этот разговор воспринимаю как измену. Тогда мы оба читали Анну Ахматову, и оба признались, что пустили слезу над стихотворением «Лотова жена», особенно над строчкой, которая все лезет мне в голову после нашей беседы с Индрой: «Лишь сердце мое никогда не забудет/Отдавшую жизнь за единственный взгляд».

Наконец я сказала Моряку, что мне пора идти. И когда мы прощались, он притянул меня к себе и признался, что ждал меня. Его синие глаза были полны глубоких чувств и печали. Но что странно, мне захотелось ответить ему то же самое — что я ждала его. Я, наверное, с ума сошла, да?

Разумеется, я промолчала. Рассмеялась, напомнила, что у меня есть парень, и выскользнула из его объятий. В общем, поступила очень благовоспитанно. С тех пор он вел себя исключительно по-дружески, а я никогда больше не заговаривала о книгах, которые читаю, при наших встречах.

Но порой, по дороге куда-нибудь или проснувшись поздно ночью, я ловила себя на том, что повторяю про себя как мантру: как бы мне хотелось сейчас прочесть что-нибудь из испанской литературы. Как бы хотелось!

Незадолго до отъезда на Бали я увидела его снова — с сестрой и друзьями он пришел в бар, где я работаю. Рассказал, что есть книга об Индонезии В. С. Найпола, которая ему очень понравилась, и я ответила, что хотела бы ее прочесть. Он пообещал передать через сестру.

На следующий день, войдя в офис, я сразу увидела, что на моем столе не одна, а две книги. И сразу поняла, что вторая — та, трехлетней давности, которую он хотел мне подарить, а я отказалась. Ее автор — колумбиец Альваро Мутис. И называется она «Приключения Макролла». Она и сейчас лежит у меня в чемодане в шкафу. Я чувствую, как она там дышит.

Только что приснился сон, что я в каком-то музее или оружейной палате — короче, величественном и старинном здании. Моряк тоже был там. Он подхватил меня на руки и зашагал к огромной мраморной лестнице. Я была счастлива. Но, взглянув через плечо, увидела, что Джона плачет. Это-то и было страшнее всего: Джона рыдал, а мне было все равно.

Я уютно устроилась в объятиях Моряка, точь-в-точь как Индра на коленях Лу, и позволила ему унести себя прочь.

Разговоры о Моряке заставляют меня думать о Моряке, в результате чего он мне снится и хочется еще больше разговаривать о Моряке. Но надо помнить об одном: это всего лишь фантазия. Я даже его толком не знаю. Мне просто по душе идея романтической любви.

Но вот этот сон, где Джона плачет, пока Моряк меня уносит… Он вовсе не романтичный. Он разбивает мне сердце. Не хочу думать о том, что у нас с Моряком действительно могло бы что-то получиться. Нельзя доверять романтическим фантазиям. Есть реальность: я и Джона. Наше общее будущее, общее окружение — родные, друзья. Наши планы.

Можете представить, что люди скажут, если я сообщу, что решила бросить Джону — милого, доброго, подходящего мне по возрасту Джону — ради какого-то бородатого молчаливого Моряка, который на восемнадцать лет старше. Да они меня в психушку запрут. Это абсурд. Это просто невозможно. И знаете что? Это совершенно типично для меня. Я вечно в сомнениях и, если начистоту, немного побаиваюсь. Ведь всего через несколько месяцев мы с Джоной переедем в Нью-Йорк, будем жить вместе, и мне придется забыть о других вариантах — других, нереализованных возможностях. Вскоре мы поженимся — это всего лишь вопрос времени, — так что это мои последние месяцы на свободе. Уж лучше сейчас раз и навсегда избавиться от этих мечтаний и фантазий. Бали — идеально подходящее для этого место, ведь тут я не могу претворить их в реальность или заморочить сама себе голову, вообразив, что это нечто большее, чем просто мечты и фантазии. Иллюзии.

Интересно, как бы Индра отреагировала, если бы я рассказала ей о Моряке? Мне кажется, она хочет, чтобы я ушла от Джоны и побыла некоторое время в одиночестве. Даже сегодня на занятии она говорила о том, что нельзя полностью посвятить себя другому человеку, пока до конца не узнаешь себя.

А я как раз узнаю себя. Я делаю все, что велела мне Индра: соблюдаю тапас [22] Устремленность, один из принципов ниямы. — Примеч. ред. , свадхью [23] Самонаблюдение, один из принципов ниямы. — Примеч. ред. , даже ишварапранидхану [24] Соединенность с Богом внутри себя (служение внутреннему божеству или соединенность со своим внутренним учителем). — Примеч. ред. . Выражаясь словами Люсинды Уильямс, я хочу наладить отношения с Богом. Пусть даже Бог — энергия, присутствующая в каждом из нас.