Эрих Деникен - Боги были астронавтами!

Если это упрощенное сравнение поможет хотя бы чуть-чуть приблизиться к пониманию феномена «ОНО» — значит, я достиг уже многого. Мы все — составная часть этой извечной силы «ОНО». Только в самом конце, в «Пункте Омега», по Тейяру де Шардену (1881–1955), нам станет ясно, что именно мы и именно в самих себе соединяем причину и результат творения. То, что ОНО (синоним понятия «Бог») должно существовать до любого вида Большого взрыва, кажется мне достаточно логичным утверждением. Подобные размышления не новы. Новым здесь является лишь современное сравнение с компьютером. Не перестаешь удивляться тому, что в древних преданиях содержатся подобные представления. Евангелист Иоанн Богослов говорит о сотворении Мира: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог. Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть».

Мы не знаем, откуда Иоанн Богослов взял эту блестящую мысль. Жаль только, что понятие «Бог» в течение двух тысячелетий искажалось невозможными, несовместимыми с Богом идеями, дающими возможность рассказывать детям и безграмотным взрослым незамысловытые истории. Но если бы феномен ОНО (Бог) решил на какое-то непродолжительное время превратить самого себя в материальную субстанцию, то ОНО стало бы одновременно и самим творением, и продуктом своего творения. Как и компьютерные биты, мы тоже снова обретем единство. Вместе с триллионами других Солнц и всей материей мы, микроскопические частицы ОНО, возвращаемся к бесконечной космологической общности. Все философии мучительно ищут ответы на вопросы «почему?», «откуда?» «зачем?», но «знание, — пишет философ и теолог профессор Пуццетти, — не обязательно обретается научными путями. И в самом деле — ни одна из так называемых религиозных истин, наиболее важных по своему значению, не была когда-либо открыта таким путем» [43].

Началось новое тысячелетие. Как мы его встретили?

• Человечество расколото пятью наиболее значительными религиями и тысячами сект, соперничающих между собой.

• Генетика, астрономия и средства коммуникации расширили наш горизонт в небывалом доселе объеме. Конца этому процессу не видно.

• Рано или поздно мы вступим в контакт с внеземными цивилизациями. Вопреки всем теориям будет превзойдена скорость света.

Как мы будем выглядеть в глазах представителей внеземных цивилизаций? Смиримся ли мы с тем, что они отнесутся к нам, скорее всего, как к ограниченным существам? И все из-за того, что мы по субботам не пользуемся выключателями (ортодоксальные евреи)? Или из-за того, что не едим свинину (евреи, мусульмане)? Или оттого, что считаем священными коров и жирных крыс (индусы и родственные им народы)? Или оттого, что мы подвергли мукам и безжалостно распяли на кресте Сына нашего Бога? Я за то, чтобы с нашим вступлением в третье тысячелетие пришел конец многобожию на земле. Правда, с одной оговоркой. Она состоит вот в чем: мы все являемся крохотными частицами могучего ОНО, которое в разных религиях называют словом «Бог». С этой точки зрения любая расовая дискриминация становится чистейшей чепухой. Все мы принадлежим одной, единой созидающей силе. И религии с их непримиримостью, войнами и делами, достойными сожаления, в конечном счете привели нас на путь познания. Решение головоломки могло бы состоять именно в том, чтобы, проанализировав противоречивость Библии и других древних текстов, — к этому я еще вернусь, — мы поняли и признали очевидное: Ветхозаветный Бог никоим образом не может быть назван метафизическим (духовным) существом или сущностью. Ответ надо искать не в Библии. Скорее, вне ее, во Вселенной. И что же теперь делать? Сравнять с землей храмы? Взорвать церкви?

Ни в коем случае!

Там, где люди собираются и воздают хвалу творению, господствует благотворное и укрепляющее людей чувство общности. Словно выверенное камертоном, в людях рождается единое для всех ощущение причастности к чему-то грандиозному во Вселенной, к тому, что мы называем Богом. Храмы и церкви — это места размышлений, места совместного восхваления не поддающегося определению ОНО, грандиозного духа Созидания. Такие места для людей остаются необходимыми. Остальное в общем-то излишне.

Моральное негодование — священный признак мнимой святости.

Хельмут Куальтингер

26 июня 2000 года Ватикан сделал достоянием общественности «третий секрет Фатимы» — документ, где в аллегорической форме было дано описание преследования церкви в XX веке и предсказывалось покушение на Папу Римского. Как известно, Иоанн Павел II чудом избежал гибели 13 мая 1981 года, когда на площади Петра Али Агджа выстрелил в него из пистолета. Один из руководителей Римско-католической церкви, немецкий кардинал Йозеф Ратцингер, прокомментировал публикацию упомянутого документа такими елейными и запутанными словами:

«Церковное учение различает «всеобщее откровение» и «частное откровение». Между ними существует значительное отличие. Понятие «всеобщее откровение» означает Божественные Откровения, которые были предназначены всему человечеству и нашли свое выражение в Ветхом и Новом Заветах Библии. «Откровение» — потому, что Бог шаг за шагом давал познавать себя людям, пока сам не стал человеком, Сыном человеческим Иисусом Христом, достоянием всего мира. Поскольку Бог един, то и история его пришествия к людям одна на все времена и связана с жизнью, смертью и воскресением Христовым. Понятие же «частное откровение» существенно отличается от понятия «всеобщее откровение»…»

Дальше говорится о том, что частное откровение покоится на вере и достоверности, которые всегда присутствовали в божеских речах. Частное откровение помогает вере. Его масштаб и цена являются указаниями на Христа как такового. «Если же частное откровение уводит от Христа или же представляется более важным, чем Евангелие, значит, оно исходит не от Святого Духа» [44].

Непонятная логика. Если всеобщий Бог уже как бы разделяется между частным и всеобщим откровениями, то и частное тоже относится к Нему? Вовсе нет, говорит глубокоуважаемый кардинал. Ибо частное откровение только тогда исходит от Бога, когда «приводит к Евангелию». Можно ли отсюда заключить, что противоположность Бога — дьявол — является предметом частных откровений?

Мир долго и напряженно ждал откровений третьего секрета Фатимы. Еще в 1960 году папа заявил, что не может позволить публикацию, ибо «она поколеблет нашу веру». А папа Иоанн Павел II в 1980 году в городе Фульде разъяснил недоумевающим журналистам:

«Из-за неоднозначного содержания секрета мои предшественники по папскому ведомству хранили дипломатичное молчание. Кроме того, каждому христианину достаточно знать то, что он знает, а именно: океаны зальют целые материки, и люди будут умирать ежеминутно миллионами. И совершенно не нужно стремиться узнать, что там еще в этом секрете. Молитесь и не спрашивайте. Доверьтесь во всем Матери Божьей» [45].