Норбер Кастере - Моя жизнь под землей (воспоминания спелеолога)

В ходе кампании в самом сердце Страны Басков один из участников экспедиции — Жорж Лепине — неожиданно нашел небольшое отверстие, скрывавшее колодец глубиной в триста сорок шесть метров.

Козине сообщил мне об этом лаконичной телеграммой, достаточно, однако, красноречивой для спелеолога: "Открыли самую глубокую из известных пропастей". Я ему ответил в том же духе: "Открыли ледяные пещеры выше всех известных".

Последовал обмен письмами, и было решено посвятить кампанию 1951 года исследованию новой гигантской пропасти, которую в 1950 году из-за недостатка соответствующего оборудования для спуска удалось лишь прозондировать.

Главной частью оборудования была установленная на краю пропасти педальная лебедка с четырехсотметровым стальным тросом, давшая возможность Жоржу Лепине спуститься в глубокий колодец и приземлиться в огромном хаотическом зале с весьма наклонным полом.

Счастливый открыватель пропасти, названной в его честь пропастью Лепине, [40] Под именем пропасти Лепине эта пропасть фигурирует в дополнении к спелеологической сводке Ф. Тромба (F. Trombe. Traite de speleologie, 1952, p. 361). вернулся на поверхность и уступил свое место на конце троса Жоржу Эрто (одному из участников спуска в Хенн-Морт), который отважился дойти до конца большого зала и услышал рев потока, доносившийся снизу.

Через несколько часов Гарун Тазиев и Марсель Лубан, сменившие Лепине и Эрто, склонились над колодцем, ведущим в нижний этаж. Они развернули лестницы, и Лубан спустился в еще более обширный зал и действительно обнаружил там подземный поток.

Этот гигантский неф [41] "Неф" — архитектурный термин, обозначающий вытянутую в длину, обычно прямоугольную в плане часть высокого помещения (храма и т. п.), разделенного в продольном направлении колоннадами или арками. Лубан назвал залом Элизабет Кастере, в память моей жены, которая, как он помнил, в 1934 году поставила рекорд Франции по спуску женщин на глубину в пропасти Мартеля.

Разведка Марселя Лубана закончилась на глубине примерно пятисот метров, и было решено в следующем году провести экспедицию в эту пропасть, оказавшуюся одной из самых глубоких из всех известных.

Если в 1950 году поход в массив Марборе не позволил мне присоединиться к Козинсу и его товарищам, то в 1951 году мне помешали совершенно другие причины. Перед самой экспедицией к перевалу Пьер-Сен-Мартен мой сын Рауль сломал ногу в пропасти Эспаррос, а у моей дочери Жильберты начался сильнейший приступ аппендицита в глубине пещеры Баррабау (о которой я расскажу несколько ниже).

Они оба лежали в одной и той же больнице (один в гипсе, другая после операции), и мы втроем по газетам следили за всеми перипетиями спуска Марселя Лубана на пятисотметровую глубину.

В июле 1952 года мне удалось наконец присоединиться ко второй экспедиции в пропасть Лепине (которую с тех пор пресса и наш отряд начали называть пропастью Пьер-Сен-Мартен [42] Название Пьер-Сен-Мартен первоначально принадлежало соседней пропасти, в которую в 1908 г. спускался Э. А. Мартель (см. Н. Кастере. Тридцать лет под землей. М., 1964, подстрочн, прим. на стр. 46). ).

Кампания, обещавшая быть исключительно плодотворной, началась спуском четырех человек из нашего отряда — Лубана, Тазиева, Оккьялини и Лябейри, — которые должны были разбить лагерь в зале Элизабет Кастере, произвести окрашивание воды подземного потока и убедиться, что пропасть продолжается в глубину. Затем этому первому отряду следовало подняться на поверхность и уступить место штурмовому отряду, который должен был вести я, с целью добраться до самой большой возможной глубины. Но моему отряду не суждено было вступить в действие, так как во время подъема первого отряда Марсель Лубан стал жертвой несчастного случая: он сорвался в ужасающий колодец. Гибель его потрясла всех, кампания 1952 года была прервана. Героическое поведение доктора Мерейя, спустившегося к раненому на наскоро ерошенном тросе, не менее выдающийся подвиг наших товарищей — лионских скаутов — Балландро, Эпели и Летрона, которые спустились и закрепились при помощи крюков на разных уровнях в большом колодце, чтобы помочь поднять носилки, — все оказалось напрасным: Лубан скончался.

Наша скорбь усугубилась еще и тем, что нам не удалось поднять тело нашего несчастного товарища, павшего на поле битвы за честь спелеологии в возрасте двадцати восьми лет, и пришлось из-за отсутствия земли временно похоронить его под гигантским камнем в зале Лепине.

Наш замечательный спелеолог, мой лучший ученик и друг заплатил жизнью за спуск в этот опаснейший колодец, глубина которого больше высоты Эйфелевой башни.

Причиной несчастья послужило недостаточно прочное крепление на конце несущего троса в том месте, где он прикрепляется к парашютным ремням, которыми мы были экипированы. Это крепление, то есть эта модель крепления, прекрасно служила все предыдущие годы, и мы испытывали к ней полнейшее доверие, так же как и ко всему прочему оборудованию, добытому Максом Козинсом, которым он пользовался в течение десяти лет. Лично мне приходилось спускаться в 1935 году на более тонком тросе и при помощи более легкой лебедки в вертикальные колодцы соседних с Пьер-Сен-Мартен пропастей Хейл и Утчапа глубиной двести и сто пятьдесят метров соответственно. Очевидно, в оборудовании был дефект, и жертва 14 августа 1952 года была предрешена. Несчастный случай мог произойти с Оккьялини, который последним спустился в пропасть, то есть непосредственно перед подъемом Лубана, или со мной, ожидавшим его возвращения, чтобы спуститься в свою очередь. Злой рок пожелал, чтобы никто не заметил, как самым непредвиденным образом гайка ослабла, и жертвой стал Марсель Лубан.

Разразилась мучительная дискуссия, перешедшая вскоре в бессмысленную полемику, развернутую и использованную известного рода прессой, падкой на сенсации и скандалы, и усиленную еще тем обстоятельством, что нам не удалось вынести тело жертвы на поверхность.

Встав выше бесполезных и достойных сожаления ссор и волнений, правительство посмертно наградило Марселя Лубана орденом Почетного Легиона со следующей формулировкой текста награждения:

"Охваченный бескорыстной страстью к спелеологии с самой юности, он беспрестанно отдавал ей все самые возвышенные качества ума, жажду открытий и отвагу. Исследовав множество пещер и много раз спускавшись под землю совместно со своими отважными спутниками, в августе 1952 года при особо опасном исследовании пропасти Пьер-Сен-Мартен он пал смертью храбрых во славу науки".

В августе 1953 года все мы вновь собрались у пропасти с двумя целями: извлечь останки нашего несчастного товарища (по закону гор мертвых под землей не оставляют); кроме того, мы хотели дойти до самого дна пропасти и покорить ее в память Марселя Лубана, как это сделал бы он сам, если бы не был остановлен на своем пути.