Борис Горобец - Геологи шутят... И не шутят

[Там же]

На следующий год были назначены перевыборы академиков-секретарей отделений.

«И нам, и Владимиру Ивановичу было ясно, что он останется на своем посту еще на один срок. Однако недели за две до выборов поползли слухи, что не все так просто. <���…> Замаячила и кандидатура возможного преемника Владимира Ивановича. И. Б. Иванов <���помощник Смирнова по отделению наук о Земле> и я решили рассказать об этом. В. И. Внимательно нас выслушав, он заметил лишь: „Опять вы все путаете“. И принял решение готовить заседание бюро отделения после перевыборов. Но, как тогда говорили, „наверху“ было принято решение о его замене. Сменивший В. И. на посту академика-секретаря акад. Б. С. Соколов через несколько лет рассказал нам, что он просил Главного ученого секретаря АН Г. К. Скрябина хотя бы предупредить Владимира Ивановича о грядущих переменах и поблагодарить его за многолетнюю работу на посту академика-секретаря. На что Г. К. Скрябин ответил ему: „Не беспокойтесь, Борис Сергеевич, когда Вас будем заменять, Вас тоже не поблагодарим“».

(Из очерка к. г.-м. н. А. Ф. Адамовича в кн.: [Смирн. сб.-97. С. 171])

В. И. Смирнов остался членом бюро отделения, но в последние годы практически не бывал на заседаниях отделения. Поэтому запомнилось его последнее присутствие. Посидев на очередном заседании бюро отделения примерно час, он посмотрел на часы и сказал, ни к кому не обращаясь: «Как хорошо, что я пришел на это заседание». И в возникшей тишине после паузы добавил: «Я еще раз убедился, что ходить на них совершенно излишне».

(Из очерка Д. В. Рундквиста в кн.: [Там же. С. 156])

Крупнейший геохимик, директор ГЕОХИ АН СССР, академик Александр Павлович Виноградов бы чрезвычайно энергичным и подвижным человеком, обладал Невероятной работоспособностью. Ел он очень мало, обычно не делал перерыва на обед. Обеспокоенный этим его ученик членкор АН СССР А. И. Тугаринов как-то предложил АПу <���так его звали заочно, в один слог! А не в два, как обычно, — А-Пэ> организовать регулярный обед и получасовой отдых. «В ответ он лишь рассмеялся и заявил: „Дорогой Алексей Иванович, да вы тогда со мной вообще не справитесь!“» (С. 77.)

А. П. Виноградов был одной из самых влиятельных фигур в советской науке с конца 1940-х гг. Безошибочным показателем его значимости является следующий факт. После первого испытания советской атомной бомбы несколько ученых стали Героями Социалистического Труда, среди них и АП, который руководил всеми химико-аналитическими работами, в первую очередь на изотопы урана и плутония. После награждения 32 высших государственных и научно-технических руководителя различных направлений Атомного проекта написали ритуальное благодарственное письмо Сталину. Подписывались не по алфавиту, а по значению персоны. Виноградов стоит шестым, после Л. П. Берия, И. В. Курчатова, Ю. Б. Харитона, Б. Л. Ванникова и А. А. Бочвара. Между тем АП не был членом партии. В начале работ по атомной проблеме (в 1943 г.) не были коммунистами и Курчатов с Харитоном, однако Курчатов вступил в партию в 1946 г., а Харитон несколькими годами позже. Виноградов остался беспартийным до конца жизни. При этом он был не только вхож в кабинеты ЦК, но и пользовался там непререкаемым авторитетом и получал всю реально возможную поддержку. Он создал элитный институт ГЕОХИ и стал его пожизненным директором, вице-президентом АН СССР, академиком-секретарем отделения наук о Земле АН СССР, постоянно возглавлял советские научные делегации, направлявшиеся за рубеж (по изотопам, океанологии, космохимии, исследованию лунного грунта и др).

Д. х. н. Б. Н. Рыженко вспоминает, что у Александра Павловича бывали очень трудные ситуации. «Помню, ему выпала судьба выступать на митинге в Лужниках и приветствовать Н. С. Хрущева от имени ученых после его возвращения с XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН, состоявшейся в октябре 1960 года. Когда АП вернулся с этого митинга, его в институте спросили, зачем он выступал. Он спокойно посмотрел на этих сотрудников и ничего не ответил, и все поняли, что в этом случае лучше не лезть. Но то, что он был огорчен и озадачен, бросалось в глаза» (С. 310).

20 августа 1968 г. в Праге открылся Международный геологический конгресс. Большую советскую делегацию возглавлял академик Виноградов. Положение в стране было крайне напряженным. Накануне открытия он собрал советскую делегацию и заявил: «Я не буду вам рассказывать о положении в Чехословакии, так как вы все, конечно, слушаете Би-би-си». Это было необычно смелое заявление, потому что в ту эпоху слушать западные радиостанции было рискованно, могли донести и доносили, человека вызывали в парторганизацию, а особо активных распространителей «слухов» — и в КГБ, предупреждали о том, что могут закрыть выезд за границу и даже уволить с работы. На следующий день советские танки вошли в Чехословакию. Конгресс был сорван и объявлен закрытым. В Москве по всем организациям провели собрания, на которых трудящиеся открытым голосованием должны были поддержать решение о вводе войск. На собрании коллектива ГЕОХИ выступили А. П. Виноградов, А. И. Тугаринов и А. Б. Ронов, которые обосновывали необходимость ввода войск в союзную страну. Но произошло ЧП. Один научный сотрудник, В. П. Волков, воздержался при голосовании, а другой, И. Л. Ходаковский, проголосовал против. Почти наверняка это был с их стороны самоубийственный акт. Райком партии потребовал уволить этих «отщепенцев» из ГЕОХИ. Но каким-то образом АП все уладил. Никого не уволил. А через три года Ходаковский защитил докторскую диссертацию. Для этого требовалась положительная характеристика с обязательными словами «политически грамотен, морально устойчив» — АП ее подписал. «Парторганизация в ГЕОХИ выполняла все рутинные формальности, предписываемые райкомом, но диктата парткома у нас в институте не было, в отличие от МГУ и некоторых других институтов», — пишет д. г.-м. н. В. А. Гриненко, ученик Виноградова (С. 202) .

Академик Владимир Сергеевич Урусов, ученик АПа, рассказал о том, Q как в пробе лунного фунта ими с В. В. Нефедовым (также будущим S академиком) было обнаружено аномальное содержание железа. «Пик железа в рентгеноэлектронном спектре раздваивался, указывая на металлическое железо наряду с окисным и силикатным. Это указывало на какую-то фазу с большой поверхностью, к тому же не подвергавшуюся окислению на воздухе. Обнаруженный факт подтверждался при неоднократной проверке. Назревала сенсация, и я позвонил АП. <���…> Он слушал с недоверием <���…>: „Да вы что, доктора, ведь такое железо сгорит у вас в руках синим пламенем“ Но мы с Нефедовым стояли на своем, и тогда АП вызвал к себе начальника приемной лаборатории. Когда Л. С. Тарасов вошел, АП спросил у него, как вскрывался бур, который захватил на Луне пробу грунта. Ничего не подозревавший Тарасов сообщил, что бур разрезался металлической ножовкой прямо в гелиевой камере. „А где осталась стружка, в лотке с фунтом?“ — спросил АП, закипая. После утвердительного ответа Тарасова АП пришел в ярость и стал обвинять его в уничтожении уникального и бесценного материала. Мы стали доказывать, что никакие опилки не могут быть причиной такого эффекта: такие частицы на воздухе быстро покрываются толстой окисной оболочкой и не дают линии чистого металла».