Борис Горобец - Геологи шутят... И не шутят

„Показываю аномалию левым бортом!“ — проорал в наушниках голос пилота. Вертолет лег набок, в иллюминаторе показались скалы, но я ничего не успел увидеть и попросил повторить залет. „Показываю аномалию пр-р-р-равым бортом!“ — проорал снова супермен. Он круто развернул машину над ущельем, и вертолет вдруг провалился вниз. Черные зубы скал мелькнули перед иллюминатором. Бледный геофизик рванул ленту записи и бросил ее мне. Высотомер показал высоту полета: Ноль, ноль, ноль…

„Малость промазал!“ — пробасил пилот. Действительно, он промахнулся самую малость: от катастрофы нас отделили случайные сантиметры. Вероятно, эта и подобные ситуации не прошли бесследно для летчика. Вскоре он умер от инфаркта».

«Аэрогеофизическая съемка Центральной Монголии проводилась с самолета АН-2, извечного помощника геологов. Горы здесь невысокие, летать можно прямыми маршрутами: самолет кругами набирал высоту и планировал вниз вдоль склонов. Съемка закончилась, и геофизики собрались улетать в Улан-Батор. Они звали и меня в самолет, чтобы я не тащился в своем газике целый день по степи, в объезд невысокого горного хребта. Но я поехал на машине с геологами. К вечеру мы добрались до Улан-Батора. Пилотов и аэрогеофизиков в гостинице не было. Все они лежали в больнице. Их доставил санитарный вертолет. А обгоревшие обломки нашего АН-2 остались на склонах горного хребта.

Оказалось, что пилот, перелетая горы высотой всего в пол-километра, совершил грубейшую ошибку. Кружить, как на съемке, ему надоело. Он спешил домой и, не набрав предварительно высоту, полетел прямо к хребту. Приблизившись к гребню, резко пошел вверх. Скорость самолета при этом сразу упала, мощности двигателя не хватило, закрылки опали. Пилот успел лишь развернуть машину, и самолет испытал скользящий удар. Фактически это было приземление в горах без подбора места и без шасси, т. е. в общем-то смертельный номер. Но тут повезло. Самолет пропахал длинную полосу вниз по склону скользя брюхом по мелкому березняку, тонкие стволы и ветки которого, прогибаясь и ломаясь, смягчили „посадку“. Но мотор, колеса и крылья оторвались, пилотов выбросило из кабины, машина загорелась, дверь заклинило. Геофизики кидались сквозь огонь через дыры в распоротом фюзеляже. Все побились, обгорели, потеряли аппаратуру, документы, вещи. Но, слава Богу, все остались живы. Раненого пилота немедленно отправили в Иркутск, чтобы он не попал в руки монгольского правосудия. По мнению местных властей, летчик должен был сесть в тюрьму».

«Я летел на ИЛ-62 из Москвы в Душанбе. Самолет набрал уже 5–6 километров высоты. Вдруг ровный гул турбин резко ослабел, и я, сидя в хвосте, оказался как бы наверху длинной трубы фюзеляжа, уходящей вниз. Самолет падал носом вперед. Непристегнутые к креслам пассажиры взлетели над креслами, у них стало выворачивать желудки. Глядя на быстро приближающуюся землю, я испытал скорее досаду, чем страх. В голове возникла матерная фраза со словом „Влип!“. Падение продолжалось с пол-минуты, т. е. достаточно долго, чтобы оценить ситуацию. Затем турбины снова завыли, и машина полезла вверх, вторично пробивая слой высотных облаков. Перепуганные стюардессы и пассажиры вытирали пол и кресла. Я ожидал, что мы повернем обратно. Но самолет взял курс на юго-восток и через четыре часа благополучно сел в Душанбе.

Там я попросил пилотов, работавших с нами на аэросъемке, разъяснить, что произошло. Они сказали, что, скорее всего, летчики нажали не тот тумблер. Можно поверить, так как незадолго до этого ИЛ-18, летевший из Магадана в Москву, сел в аэропорту Домодедово на брюхо, и, как потом выяснилось, экипаж так увлекся игрой в преферанс, что забыл выпустить шасси. Дальше эти игроки повели себя еще более позорно: они выскочили из кабины и бросились прочь, ожидая взрыва самолета вместе с пассажирами. Но машина только загорелась, и на помощь уже мчались пожарные. Они-то и задержали пилотов, которые попытались вернуться обратно, когда увидели, что ожидаемый взрыв не произошел».

«Я был болен, нос заложен. В аптечном киоске аэропорта купил огромные таблетки от простуды, похожие на пуговицы. Сидя в самолете, взял таблетку в зубы и почему-то решил, что проглочу ее, когда колеса оторвутся от земли. Но дышал я не носом, а ртом, и при взлете невольно сделал сильный вдох. Я осознал свою неосторожность в тот момент, когда мой вдох оборвался от ощущения пробки в трахее. Воздух в легкие больше не проходил: окаянная таблетка, выскочив из зубов, увлеченная мощным вдохом, застряла, перекрыв кислород. Что делать?! Главное, без паники. Воздуха в легких оставалось еще на минуту жизни, и я понял, что у меня есть одна попытка. Втянул живот, растянул легкие и выдохнул изо всех сил. Проклятая таблетка вылетела из груди. Я даже поймал ее в воздухе, как мячик, и, разделив, аккуратно проглотил».

Примечание Б. Г.Подобная ситуация типична, от удушья при внезапной закупорке трахеи погибло множество людей. В Америке и Европе школьников учат, что нужно делать в подобных случаях. В России, разумеется, не учат. Нехирургический способ выхода из этой критической ситуации называется «хваткой Хеймлиха». Нужно встать позади задыхающегося и крепко его обнять двумя руками. Затем большим пальцем одной руки упереться в живот «жертве» выше пупка, но ниже грудной клетки. Помогая второй рукой, надо резко усилить нажим пальца по направлению вверх. При таких «объятиях» давление воздуха в дыхательных путях увеличивается и кусочек пищи выскакивает. Разработанный хирургом из Цинциннати Генри Хеймлихом способ давно получил прозвище «объятие жизни» и подходит как для взрослых, так и для детей (см. «Красную звезду», 30.04.04). А журнал «Уикэнд» утверждает, что за несколько лет так были спасены уже тысячи людей. И что задыхающийся может и самостоятельно использовать этот прием на себе. Именно это и выполнил сам с собой не читавший «Уикэнда», и вообще не слышавший про Хеймлиха русский геолог Портнов, человек волевой и сообразительный.

Мы настолько привыкаем к грохочущим поездам, что психологически недооцениваем смертельную опасность этих скоростных тысячетонных громад. Несколько моих знакомых расстались с жизнью под колесами поездов из-за своей неосторожности. В конце XX века на рельсах, ведущих к Воркуте, погиб известный спортсмен, бегун на сверхдлинные расстояния. Совершая очередной 1000-километровый пробег по тундре, он использовал для бега железную дорогу. Монотонность пути и усталость привели к тому, что он научился… спать во время бега. Он упорно бежал навстречу составу, хотя тепловоз гудел и машинист включил тормоз. Но тормозной путь состава — сотни метров…