А. Кашкаров - Бывший горожанин в деревне. Курс выживания

В сокровенных своих мечтах живут уже замужем за пришлым, но непременно благовоспитанным принцем, случайно посетившим их малую родину, а затем вынужденным отъехать в самое сердце Родины большой. Работать не хотят ни здесь, ни в мечтах своих: «От работы кони дохнуть», «а пусть работает железная пила», — слышал я от таких не раз. Вместе с тем жить мечтают не хуже иных, даром что делать ничего не умеют, да и не стремятся научиться.

Даже среди более или менее сносно закончивших среднюю школу у единиц лишь есть желание, совмещенное с возможностями родителей, отъехать и поступить в университеты дальше Вологды. Обучение в вологодских высших учебных заведениях считается здесь верхом удачи.

Часто преобладает другое, естественное, вполне позволительное желание — выйти поскорее замуж, и выйти повыгоднее. Выгоды эти состоят, по разумению дочек, в том, чтобы жених нравился и был богат (хотя бы перспективен) или, хоть, по крайней мере, нравился. По разумению мамочек — чтобы только был непротивен да богат, по разумению теток, родственниц в любом колене, бабок и бабушек — чтобы только богат, да не просил бы приданого. Что до отцов, которые, к счастью, еще встречаются здесь в полных семьях, то, по большому счету, — скорее бы дочку «отдать». Мамочка же, в свою очередь, думает: дочь моя красавица, я ее отдам и без приданого, мне надобно еще сына содержать на учебе. А у иной если нет сыновей, и рада бы что дать за дочерью, но все хозяйство в долгах, а муж (одно название) изволит забавляться с собутыльниками — каждый вечер «пьет горькую», тут, иногда, не до приданого.

Что же тут делают селяне? Обыкновенно живут как можно роскошнее, сверх своего состояния, «в долгах, как в шелках». «Можно посыпать голову пеплом, а можно разодеться в пух и прах», — это здесь я замечал не раз.

Естественно, каждое из упомянутых родственных лиц прибегает к тем мерам и средствам, которые оно, по своим соображениям, найдет необходимыми, чтобы пристроить свою дочку, племянницу или внучку — иногда еще ребенка, едва окончившую среднюю школу, которая еще не опытна в жизни (в противопоставление тому, как ей нравится думать), «еще ничего не понимает» — на взгляд родителей, а иногда и такую взрослую, что уж, с позволения сказать, слишком понимает все.

Часто в Верховажских деревнях случаются печальные свадьбы или просто сожительство с бесперспективным концом, если, конечно, не считать воспроизведенного на свет совместными усилиями ребеночка, которого надо воспитывать матери-одиночке или с помощью отцовских алиментов.

Это интересно, но грустно…

Одна моя знакомая в Верховье рассказывала о встрече выпускников школы. Выяснилось, что почти все девочки из класса до 20 лет уже родили, но только две вышли замуж. Красноречиво? Отнюдь! Печально, мои дорогие!

Не будем забывать, что девочка (общепризнанный факт по Фрейду) копирует поведение своей матери, и в неполных семьях есть опасность повторения ситуации. Вот с этим бы побороться, а мы все сплетни, сплетни, сплетни. Проще, конечно.

Нельзя сказать, что одни только верховажские девчонки страдают этим недугом: «взять много, не вкладывая ничего, кроме красоты своей природной» — такова общая тенденция развития «поколения пепси» по всей стране, и крупные города не исключение, посему, вряд ли можно этими словами кого-либо да разобидеть — сие стало нормой, и жить иначе, вроде бы даже, молодым в своей среде неприлично. Но, вместе с тем, девчушки избирательны и на каждого не падки. Здесь жеманство и гордыня выходят на первый план.

Так и хочется сказать присказкой:

Из фольклора.

Викинг Хэгер набредает в лесной глуши на прекрасную деву, привязанную к дереву.

— Вы случайно не «дева в беде»? — интересуется он.

— Да, она самая, — рдеется прекрасная незнакомка.

Но викинг, парень опытный, уже не раз прошедший на работе курс групповой психотерапии, осторожничает:

— А вы хотите, чтобы вас освободили?

— Да, но чтобы это был обязательно мужественный, благородный рыцарь, и из хорошей семьи.

Задумчивый и растерянный, Хэгер уходит прочь…

Это в мегаполисах гламурную молодежь называют «мажорами», а здесь, в глуши, никак не называют — в том лишь и разница. «Мажоры» — те живут на «папино» да «мамино», а здесь, зачастую, такой возможности нет. Хотя, конечно, есть и исключения, не без этого.

Старухи обыкновенно злословят и «перетирают косточки» молодым. Карточные игры от нечего делать также популярны, но более всего посидеть-посудачить приятнее «за рюмочкой». Женщины в этом от сильного пола отстают мало, а по последствиям «отдыха» чаще частого и превосходят его.

Нередки случаи оригинального запойного поведения, когда жена уйдет от мужа на несколько дней и живет где-нибудь неподалеку, в одной с ним деревне, но, конечно, инкогнито. Спит на сене, пьет самогон и что подадут еще, куролесит, но домой «ни-ни», пока сам муж или сыновья не придут за ней с просьбами. Через день-другой нормальная семейная жизнь входит в обычный уклад, длящийся примерно месяц до новой пенсии.

Порой беглянку удается обнаружить случайно, с помощью почтовых служащих — ведь пенсию-то получать надо, доверенности нет, а поскольку пенсию в отдаленных деревнях, в частности, в районе Верховья, разносят (развозят на велосипедах) те же самые почтари, то «воленс-неволенс» беглянка вынуждена себя обнаружить. И ежели в этот момент муж «тут как тут», оповещенный почтальоном заранее — где искать — загульная жизнь женушки может прекратиться.

Много, много оригинальных тайн хранит в себе верховажская земля и самые жители, ее населяющие. Причем от возраста и опытности семейных пар такое поведение, порой, даже не зависит.

Беда милой, образованной девчушке, которая чем-то не угодит старушкам и пожилым матронам (а всем угодить ой как непросто), или которой по уму и красоте общество оказывает более внимания, чем их племянницам и дочкам, часто несносным своими пошлыми выходками и избитыми сленговыми разговорами.

Беда и молодому человеку, который их озлобит, горе жениху, на которого они взъедятся — старушки непременно будут поносить несчастных, расстроят свадьбу, даже самые планы молодых. От старух все новости и сплетни, они желчны и сердиты от того, что чувствуют свою ничтожность в обществе (несмотря на постоянное повышение пропиваемой пенсии), часто кичатся тем, что они «всю, всю жизнь обделены, всюду и всегда от зари до зари робили в колхозе, а на районном празднике “дне пожилых людей” начальник, выступая, смотрел вовсе не на их сторону, а на сторону “конторских”». Поверьте, много, много нужно терпения и толерантности, чтобы не реагировать городскому — человеку непривычному — на каждую сплетню.