Андрас Рона-Таш - По следам кочевников. Монголия глазами этнографа

Когда Кёрёши Чома искал «прародину» венгров, для него это было делом крупного национального значения. Но что общего у нас, венгров, с кочевым укладом далекого народа? Древняя история венгров в общих чертах уже известна. Историю венгерского народа до обретения новой родины можно разделить на два периода: первый, когда мы жили вместе со своими угро-финскими родичами, и второй, когда мы вступили на свой особый путь развития. От рыболовства и охоты мы постепенно перешли к кочевому укладу, связали свои судьбы со скотоводами, и прежде всего с тюрками. Кочевая эпоха в жизни венгров началась в VI–V веках до нашей эры и продолжалась до конца X века нашей эры. Итак, венгры оставались кочевниками полторы тысячи лет. Отпечаток того времени еще сохранился в венгерской культуре, но сведений о нем почти не осталось. Связи венгров со степными кочевниками не прекратились и в XI веке. Набеги гуннов, печенегов, татарское и турецкое иго снова и снова сводили нас с бывшими товарищами по кочеванию, Все это я твердо усвоил к моменту отправления в экспедицию для исследования кочевого быта.

До сих пор я говорил только об изучении кочевого уклада как такового, теперь настал момент кое-что сказать и о монгольских кочевниках. Не подлежит сомнению, что у кочевых народов не только много общего; они отличаются друг от друга самобытными особенностями. История и этнография монгольских племен изучены еще слабо. Девять десятых материалов по монгольской этнографии совсем не нашло отражения в научной литературе, о них нет даже упоминаний. Отдельные этнические группы и большинство диалектов до сих пор еще не исследованы. В этой области перед научными работниками открываются неограниченные возможности.

Мне предстояло решить, как с наибольшей пользой провести предоставленное для изысканий время, чтобы разобраться в этой сложной проблеме. Разумеется, чем глубже удастся мне проникнуть во взаимосвязь между различными явлениями, тем больший интерес будет представлять моя работа. Но я прекрасно понимал, что ограниченность времени, реальных возможностей, наконец, моих собственных знаний и сил позволяла мне заняться решением лишь некоторых, строго отобранных проблем. Поэтому-то я и поставил перед собой три конкретные научные задачи: изучить монгольскую юрту, то есть самый типичный и неизбежный аксессуар кочевой жизни, познакомиться с историческими источниками народов Центральной Азии, с их старинными сказаниями и легендами и, наконец, если это удастся, открыть и изучить еще не известные миру диалекты монгольского языка.

Теперь, мне кажется, я достаточно подробно ответил на вопрос, почему мне хотелось поехать в Монголию. Но я должен еще рассказать о том, как удалось осуществить это желание. Ведь речь шла не о какой-нибудь увеселительной прогулке на небольшое расстояние. Для научной экспедиции в Азии нужны и научная подготовка и немалые средства. Научную подготовку все участники экспедиции — Каталин У. Кёхалми, Дьёрдь Кара и я — получили на кафедре Центральной Азии Будапештского университета имени Лоранда Ётвеша. Все мы впервые отправлялись в научную экспедицию. До (весны 1956 года мы занимались только составлением планов и обсуждали предполагаемую поездку. Эта весна оказалась решающей. Чтобы дальнейшее развитие событий стало более ясным, надо здесь сказать, что в Монгольской Народной Республике еще нет своей академии наук [19] Выше уже отмечалось, что в 1961 году была образована Академия наук МНР. — Прим. ред. ; там ее пока заменяет Комитет наук и высшего образования, который и ведает всеми научными исследованиями в стране. За последние десятилетия научная жизнь в Монголии: развивалась весьма бурно; здесь появилось много талантливых исследователей, уже добившихся выдающихся результатов. Хорошо известно, что молодое монгольское государство начало возводить храм науки буквально на пустом месте, и естественно, что там еще нет достаточного числа ученых, располагающих знаниями, необходимыми для основания академии наук. Монгольские ученые пока еще защищают кандидатские и докторские диссертации в академиях дружественных стран.

Вот почему проф. Ринчэн, член монгольского Комитета наук и высшего образования, обратился в Академию наук Венгрии с просьбой разрешить ему защитить здесь диссертацию на соискание ученой степени. Диссертация Ринчэна носила название «Грамматика монгольского языка».

Составляя маршрут своей экспедиции, мы старались как можно лучше использовать пребывание в Венгрии этого ученого, расспрашивали его о положении в Монголии.

Через несколько недель после того, как Ринчэн вернулся на родину, мы получили телеграмму с сообщением, что Комитет наук и высшего образования приглашает нас в Монголию. Это значительно подвинуло решение вопроса о нашей маленькой экспедиции, но не устранило всех трудностей. Ведь путевые расходы до Улан-Батора должна была оплатить Академия наук Венгрии, не говоря уже о средствах на закупку необходимого оборудования.

Но вот средства на проезд для всех троих получены. Часть оснащения доставлена с заводов через научные организации, а остальное, главным образом для метеорологических наблюдений, мы изготовили сами. Вскоре мы располагали всем самым необходимым. Позднее при полевой работе больше всего нам не хватало магнитофона.

Но разве можно сравнить наши пустяковые затруднения с теми препятствиями, которые пришлось преодолеть Кёрёнги Чоме. Этот отважный исследователь отправился в путь всего с 200 форинтов в кармане, без какого бы то ни было оборудования и без чьей-либо поддержки. Два года пешком и с попутными караванами добирался он до Индии, страдал от голода и холода, встречая полное непонимание со стороны своих современников. А Армину Вамбери даже при поддержке Академии наук Венгрии пришлось все-таки с тысячью форинтов в кармане, переодевшись дервишем, пробираться с караванами через Турцию, Персию и Афганистан, То же пришлось испытать и таким нашим предшественникам, как Лоци, Алмаши, Принц, как наш современник профессор Лигети. Все они пробирались в неисследованные районы Азии без какой-либо поддержки местных органов, где поездом, а где караванами. История венгерского востоковедения знает, правда, и две «графские» экспедиции, организованные Сечени и Зихи. На первую из них в 1877 году было затрачено 98 100 форинтов. Но даже по сравнению с участниками этих экспедиций мы находились в гораздо лучшем положении. В Улан-Батор нас доставил самолет, в нашем распоряжении были машины, а материальные средства обеспечивались на основе дружественного соглашения о культурном сотрудничестве между двумя народными республиками — Венгрией и Монголией.