Кирсти Эконен - Творец, субъект, женщина: Стратегии женского письма в русском символизме

В поисках женской субъектности и основы для женского творчества в лесбийских или чисто женских моделях Вилькина была далеко не единственной (ср. рассмотрение женского кружка «Фиас» Л. Зиновьевой-Аннибал в гл. 5 моей книги). Идея только женского окружения, положительной оценки фемининных качеств и добровольного и программного исключения себя из патриархатной системы и из гетеросексуальной любви/отношений нередко встречается в западноевропейской феминистской литературе в период создания «Моего сада». Творчество Вилькиной, словно повторяя положения этого течения, представляет идеи, аналогичные, например, высказываниям Ж. Леблан, Е. Даутендей и Л. Андреас-Саломе [290] Имена Ж. Леблан, Е. Даутендей и Л. Андреас-Саломе относятся к развитию западноевропейского феминизма в начале XX века. Жоржетта Леблан (Georgette Leblanc, 1875–1941), французская певица, писательница и актриса, является автором книги «Le choix de la vie» («Жизненный выбор»), которая вышла в Париже в 1904 году. В том же году в «Весах» появилась рецензия на книгу, написанная Л. Зиновьевой-Аннибал. Елисабет Даутендей (Elisabeth Dauthendey, 1854, СПб. — 1943, Вюрцбург) была немецкой писательницей, чьи книги вызвали интерес повсюду в Европе в первые десятилетия XX века. Лу Андреас-Саломе (Lou Andréas-Salome, 1861, СПб. — 1937, Гёттинген) — психоаналитик и писательница — была заметной фигурой в западноевропейской культурной среде начала XX века. Имея русское происхождение, работала в основном в Западной Европе (сначала с Ницше, затем в области психоанализа вместе с Фрейдом). Ее статья «Фридрих Ницше в своих произведениях: очерк» в переводе З. Венгеровой (родственницы Л. Вилькиной и второй жены Н. Минского) в «Северном вестнике» (1896. № 3. С. 273–295; № 4. С. 253–272; № 5. С. 225–239) познакомила русских читателей с идеями Ницше. .

Позиционирование лирического субъекта Вилькиной согласуется с теми идеями, которые представила в автобиографической книге Жоржетт Леблан в книге «Le choix de la vie» («Жизненный выбор», 1904; см.: Leblanc 1904). Леблан, жена Метерлинка, безусловно, была интересной личностью для Вилькиной, переводившей Метерлинка вместе со своим мужем Н. Минским. Возможно, что книга Леблан «Le choix de la vie» либо русскоязычная рецензия Зиновьевой-Аннибал повлияли на формирование тех мыслей, которые Вилькина представила в художественной форме сонетов. Можно даже предположить, что источником названия цикла сонетов «Мой сад» является либо Метерлинк, либо рецензия Зиновьевой-Аннибал, в которой упоминается не только Метерлинк, но и его сборник эссе «Двойной сад». Вилькина, переводившая «Двойной сад» Метерлинка, конечно, знала о том, что произведение само по себе не имеет связей с проблемами женского творчества. В сборнике Метерлинка нет ничего общего с «Моим садом» Вилькиной. Но вполне возможно, что Вилькина заимствовала название из рецензии Зиновьевой-Аннибал, которая проводит параллель между «Двойным садом», Метерлинком, его женой Леблан и ее пониманием женщин. Важнее возможного пути заимствования названия книги Вилькиной являются, однако, идеологические соприкосновения Вилькиной с идеями Леблан. Зиновьева-Аннибал представляет Леблан как феминистку и жену известного символистского поэта. Критик обращает внимание на тенденцию Леблан восхищаться и влюбляться в женщин. «Союз женщин на основе инстинктивной влюбленности в самую душу своего пола составит, быть может, несломанную силу поступательного движения женщин», — суммирует критик (Зиновьева-Аннибал 1999, 409). По моему мнению, последнюю сцену цикла сонетов Вилькиной можно читать как художественное воплощение этой мысли.

Идея освобождения женщины в целях завоевания позиции в обществе и в дискурсе принадлежит не одной лишь Леблан [291] Аделаида Герцык перевела произведения немецкой писательницы-романтика Беттины Бретано фон Арним, в том числе и ее переписку со своей романтической подругой — поэтессой Каролиной фон Гюндероде. Как пишет Диана Левис Бургин (Бургин 2004), «для Герцык и поэтесс ее круга Беттина фор Арним стала культовой фигурой, символом женственности, „амазонским“ гением, в особенности Герцык была восхищена эротизмом этой дружбы». . Е. Даутендей, например, развивала мысли об отношениях между женщинами в книге «Vom neuen Weibe und seiner Liebe» («О новой женщине и ее любви», Berlin, 1900). Цель автора книги — по-новому истолковать взаимоотношения мужчины и женщины. По мнению Дианы Левис Бургин, любовь нового типа может начаться с не сексуальных отношений между двумя женщинами, построенных на дружбе и уважении [292] В этом отношении Даутендей имеет много общего с американской писательницей и феминисткой Шарлоттой Перкинс Гилман (Charlotte Perkins Gilman, 1860–1935). В повести «The Forerunner» (1915) она описывает идеальное общество женщин. Об утопичности ее феминистской теории и о ее художественном творчестве см.: Määttä 1997. . В качестве третьего примера можно упомянуть Лу Андреас-Саломе. В 1899 году вышла ее книга «The Human Being As a Woman», в которой она говорит о темах двойственности, нарциссизма и сестринства. Подобно Вилькиной, Саломе также наполняет эти категории положительным содержанием, трактуя близость женщины к «семиотическому» как знак ее творческого потенциала и ее превосходства над мужчиной:

Salomé understood the unconscious as a source of creativity rooted in a primal experience of undifferentiation. She argued that women are more closely aligned to a presymbolic state of primary narcissism. But against Freud, Salomé reevaluates it as a token of woman’s rootedness in an elemental unity, of her experience of a fusion of self and world, and hence as a sign of her superiority over man, who is tom apart by the contradictions of the social.

Саломе говорит также о женщине как о своем собственном двойнике или сестре-близнеце [293] Cp.:Witt-Brattström 2003, 185–190. . С темой двойника связано положение о внутренней раздвоенности (саморефлексии и нарциссизме) «женской природы». Подобно Вилькиной, она видит здесь положительные возможности для конструирования женской субъектности. По Фельски, женщина проявляет элементарную бисексуальность, будучи автономным, лишенным дифференциации существом, которое заключает в себе как маскулинное, так и фемининное. Саломе противопоставляет целеустремленный, специализированный, индивидуализированный характер мужчины и самодостаточность женщины (см.: Felski 1995, 52).

Совпадения между Саломе и Вилькиной вряд ли можно объяснить влиянием одной на другую. Скорее всего, они, исследуя позицию творящей женщины в модернистском дискурсе, пришли к схожим выводам независимо друг от друга. Оба автора имели своей целью оправдание женского творчества и женского творческого субъекта. Оба автора воспользовались культурным материалом, гендерной метафорикой и модернистскими клише в процессе конструирования женского творческого субъекта. Те идеи, которые в художественной форме поднимаются в цикле сонетов Вилькиной, можно также найти не только в философских текстах Андреас-Саломе, но и в современной феминистской теории.