Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 2010 год

Жизнь показала, что кое-какой капитал у Сокольникова все же сохранился — твердая репутация игрока-джентльмена, партнера особ королевской крови. И эта репутация прекрасно конвертировалась в деньги — Иллариону Никандровичу предложили хорошо оплачиваемую работу в «Казино» в качестве скрытого зазывалы, точнее, ловца потенциальных клиентов. Контракт был подписан, и никогда нигде не работавший Илларион приступил к исполнению своих обязанностей.

Блюстители порядка

На владельцев «Казино» работала своего рода тайная полиция, в которой числилось до 200 агентов. Их клиентами были профессиональные аферисты, шулеры и карманники. Содержимое кошельков гостей «Казино» рассматривалось как собственность заведения, посягать на которую никому не дозволялось. Зорко агентура следила и за тем, чтобы в кассы не попадали фальшивые деньги — на игорных курортах это было довольно частым явлением. Важной обязанностью секретной службы «Казино» был сбор информации. Скрупулезно велась статистика выигрышей, фиксировались их размеры, имена счастливчиков и кто как распорядился деньгами. Благодаря накопленным данным удалось, в частности, установить, что те, кто выигрывал порядочные суммы в рулетку, переходили на карточные игры, для чего ехали в Ниццу или Канны. Поняв это, Блан немедленно перекрыл «утечку средств», открыв в Монте-Карло несколько элегантных карточных клубов.

Почтовая открытка 1902 года, на которой изображен порт Ментона. Этот соседний с Монако город когда-то принадлежал княжеству, но Карлу III пришлось уступить его Франции. Фото: LEEMAGE/FOTOLINK

Искусители

Такие фигуры, как Сокольников, были истинной находкой для «тайной гвардии» «Казино», созданной еще месье Бланом. Это была группа ловких искусителей, в чьи обязанности входило, как сейчас бы выразились, подсаживать людей на игру. В Ницце, Ментоне, Каннах и Марселе — в местах, где собиралась состоятельная публика, всегда можно было встретить хорошо одетых господ, которые громко обсуждали, как удачно они на днях сделали ставку в монакском «Казино». В ресторанах эмиссары Блана то и дело угощали шампанским «всех присутствующих по случаю выигрыша ». И никаких при этом призывов посетить «Казино». Этого и не требовалось, один вид «счастливчиков» наводил на мысль: «Вот люди, такие же, как я, выигрывают. Почему и мне не попробовать?!» И многие себе на беду шли пробовать.

В «Казино» они попадали в окружение элегантных, светских господ и дам, которые, казалось, полностью отдавались игре, легко проигрывая и шумно радуясь выигрышу. Завсегдатаи в любой момент готовы были помочь советом новичку, держались удивительно просто. Новоиспеченным игрокам льстило, что представители «высшего общества Европы» общаются с ними как с ровней. Никому и в голову не могло прийти, что и «счастливчики», и «аристократы» состоят на службе в «Казино».

Им не только платили твердое жалованье и премиальные, но и выдавали деньги на приобретение фишек. Эта публика могла позволить себе легко проигрывать — ведь денежки были не их, выигрыш же они полностью сдавали в кассу заведения.

Отдельная группа «специалистов» работала с очень богатыми клиентами. Таких иной раз обрабатывали неделями, стремясь любой ценой затащить в игорный дом, остальное было делом техники.

Дела у новоиспеченного «загонщика» с самого начала пошли совсем неплохо: всякому лестно было сыграть с самим Сокольниковым, партнером не кого-нибудь, а принца Уэльского. Со временем Илларион Никандрович стал специализироваться на русских. Он знакомился с ними в Париже и, конечно же, пичкал красочными рассказами о той роковой партии в баккара с принцем Уэльским, а также историями о нищих, в одночасье ставших миллионерами. Объяснял, что главное — уметь остановиться, в самой же игре нет ничего дурного. Соблазненные его рассказами соотечественники отправлялись в Монако, где бедолаг легко и изящно освобождали от лишних денег.

Нет, к прежней роскошной жизни Сокольникову, понятно, вернуться не удалось, но до конца дней своих он оставался душой общества, а главное, имел возможность проводить вечера напролет за любимым своим занятием — игрой.

Валерий Ярхо

Шестьдесят лет назад в торфянике центральной Дании был найден «человек из Толлунда» — самая знаменитая «болотная мумия»

Натужная вечность фараонов не производит особого впечатления: между нами и Тутанхамоном наворочено слишком много бальзамирующих пелен и золотых украшений. Древние охотники, высохшие на солнце или вмерзшие в ледники, обрели свою вечность непреднамеренно, но и они не очень похожи на живых. Лишь торф гарантирует полное жизнеподобие — тем и огорошивает.

Хотя на трупы, мумифицированные торфом, люди натыкаются издавна (первая находка зафиксирована в 1791 году), хотя нашли таких по миру уже около семисот (впрочем, целых не более двадцати), хотя первые фотографии относятся к 1871 году, тем не менее предметом общественного внимания и культурной рефлексии «болотные люди» сделались не так давно. Это произошло в мае 1950 года, когда двое крестьян из датской деревни Толлунд, братья Вигго и Эмиль Хойгорды, обнаружили в болоте тело, которое они приняли за пропавшего в прошлом году школьника из Копенгагена. Даже полицию вызвали.

Торфяник Бьельдскоудаль, в 10 километрах к западу от ютландского городка Силькеборг, к тому моменту по крайней мере дважды выпрастывал из своих недр «болотных людей», но никогда ни до, ни после, ни в Дании (здесь таких нашли уже более 150), ни где бы то ни было еще не обнаруживалось мумии с лицом такой поразительной, пугающей сохранности.

Как торфяному болоту играючи удается то, о чем мечтали поколения бальзамировщиков и таксидермистов? Все дело в гуминовых кислотах, растворяющих минеральные соли (отчего кости становятся подобны хрящам), но оказывающих дубильное действие на мягкие ткани. Те же кислоты убивают немногочисленных анаэробных бактерий. В торф не проникает кислород, и в результате благодаря отсутствию окислителя, бактерицидной среде и холодному климату гниение отступает. И вот перед нами темно-бурая вечность. ДНК частично разрушается, зато отпечатки пальцев — хоть сейчас подшивай в дело.

1. Тело было найдено обнаженным, на нем были только пояс из бычьей кожи и островерхая шапочка. Возможно, одежда просто разложилась за два тысячелетия, поскольку была сделана из растительных волокон — льна или крапивы

2. Черты лица «Человека из Толлунда» спокойны, а изрезанный морщинами лоб придает ему вид мудреца. Фото: SPL/EAST NEWS (x2)

«Человеку из Толлунда» чуть более 30 лет, на подбородке и над верхней губой — легкая щетина, на голове — островерхая шапочка из овчины, под ней — ежик волос. На бедрах — ремень, но никакой другой одежды не обнаружилось. На ступнях — порезы от ходьбы босиком по камням. В отличной сохранности сердце, печень, легкие. Человек страдал трихоцефалезом (кишечными паразитами), а так — вполне здоров, в отличие от подавляющего большинства «болотных людей», у которых обнаруживали остеопороз, сколиоз, задержку роста, дополнительные пальцы и пр.