Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 2010 год

В желудке «Человека из Толлунда» нашли остатки последней трапезы: примерно за 12 часов до смерти он ел зерновую кашу из ячменя, гречихи, дикого овса с добавлением ромашки, льняного семени и многих других растений. Археологи для эксперимента изготовили подобное блюдо, однако съесть не смогли — оказалось невкусно. Но, видимо, рецепт имел не кулинарное, а магическое значение, недаром многие ингредиенты пришлось тащить издалека — в этих местах такие растения не водятся. Есть подозрение, что в еду добавляли какие-то галлюциногены. Очень гуманно — ведь «Человеку из Толлунда» предстояла казнь.

Была весна. Его вывели на воздух, и он в последний раз вдохнул полной грудью — в легких осталась пыльца растений. Человека вздернули на дереве, а когда он перестал биться, срезали плетеную кожаную веревку ножом, а петлю оставили на шее. Потом человека опустили в торфяную яму, в 60 метрах от края болота (археологи нашли остатки деревянных мостков, которые вели к этому месту). Нет, нашего героя не бросили, не спрятали — его аккуратно положили на бок, колени подтянули к животу, одну руку поместили на колени, другую — под щеку. Так и оставили, и вернулись назад по мосткам.

Миллиарды людей, погребенных в могилах, навсегда утратили облик, этот — пережил тех, кто его вешал, хоронил, кто о нем плакал, кто просто глазел. Уютно свернулся калачиком под двумя с половиной метрами торфа — и пережил принца Гамлета, Андерсена и Бидструпа (если кто такого еще помнит). А теперь, под стеклом в краеведческом музее городка Силькеборг, он переживет всех нас.

За что убили «Человека из Толлунда»? Наш единственный письменный источник о древних германцах — трактат Корнелия Тацита «Германия» (98 год н. э.). Римский историк пишет: «Предателей и перебежчиков они вешают на деревьях, трусов и оплошавших в бою, а также обесчестивших свое тело — топят в грязи и болоте, забрасывая поверх валежником». С нашим героем сделали и то, и другое, а между тем (продолжим прерванную цитату) «различие в способах умерщвления основывается на том, что злодеяния и кару за них должно, по их мнению, выставлять напоказ, а позорные поступки — скрывать». Так что же, изменником был наш герой или гомосексуалистом? Скорее всего, ни то, ни другое. «Двойное» убийство свидетельствует о его ритуальном характере: «Человека из Толлунда» принесли в жертву богине, которую Тацит называет «мать-земля Нерта». После празднеств в ее честь «божество очищают омовением в уединенном и укрытом ото всех озере. Выполняют это рабы, которых тотчас поглощает то же самое озеро. Отсюда — исполненный тайны ужас и благоговейный трепет пред тем, что неведомо и что могут увидеть лишь те, кто обречен смерти». Может быть, именно к числу этих рабов и принадлежал «Человек из Толлунда»? В пользу этого свидетельствует странность его последней трапезы (у других болотных людей в желудках находят лепешки и прочие вполне объяснимые продукты). Если так, то ему довелось узреть нечто, чего людям не положено видеть, и причаститься бессмертию Нерты.

Археология не воспринимает человеческие останки как нечто требующее почтения. Вскрытие древних захоронений — повседневная работа ученых, и никому не приходит в голову обвинять их по статье 244 УК РФ в надругательстве над могилами. Все это ушло, исчезло, развеяно ветром; в сухих костяках трудно видеть людей. Оскаленные черепа — все на одно лицо. «Человек из Толлунда» уникален тем, что его лицо индивидуально, он сам, быть может, рассматривал именно эти черты, когда склонялся над водой, про него шептались деревенские барышни: мол, красавец, или, напротив, урод (кто знает, какие тогда царили представления о красоте). Вроде бы если есть лицо, то остается и некоторое подобие субъектности.

Именно поэтому «Человек из Толлунда» не оставляет в покое современное культурное сознание. Его вечность сообщает ему свойство то ли вурдалака, то ли Хозяина из «Обыкновенного чуда» Шварца, который «на свою беду, бессмертен». В 2004 году британская группа Darkness написала песню «Проклятие толлундского человека»: «Человек из Толлунда поднялся, чтобы наслать ужас на каждого, кого он увидит. Ничего нет страшнее проклятия человека из Толлунда. Зло не надо вырывать из-под земли!» Напротив, для ирландского поэта, нобелевского лауреата Шеймаса Хини, автора стихотворения «Человек из Толлунда» (1972), наш герой — «жених богини». Он пишет: «Что-то из той печальной свободы, с которой он ехал на телеге к месту казни, должно перейти и ко мне... Здесь, в Ютландии, на старинном месте для убийства людей, я почувствую себя потерянным и несчастным. Я почувствую себя дома».

Разумеется, бульварная пресса полнится байками про сокровища галеонов и тайны пирамид, но если говорить о глубоких культурных переживаниях, то ни одна археологическая находка не вызвала их столько, сколько «Человек из Толлунда». которому то ли 30 лет, то ли 60, то ли 2300.

Сергей Иванов

Знамена Тевтонского ордена, доставшиеся победителям под Грюнвальдом. Миниатюра Станислава Дуринка к «Истории Польши» Яна Длугоша (рукопись Banderia Prutenorum, 1448 год). Фото.: AKG/EAST NEWS

Потеря святой земли означала для рыцарей-крестоносцев потерю смысла существования. Они неизбежно должны были сойти с исторической сцены. Грюнвальдская битва ускорила этот процесс — с нее начался закат европейского рыцарства

Шестьсот лет назад, в июле 1410 года, Европу облетела всех поразившая весть: непобедимые рыцари Девы Марии, заступники веры Христовой, разгромлены наголову. Говорили, что на них, объединившись, напали полчища язычников-литовцев, схизматиков-русских, татар и, как ни прискорбно, поляков, забывших, что они христиане. Сами поляки это событие оценивали совсем по-другому: славный король Владислав II наконец-то остановил алчных рыцарей, грабивших своих единоверцев. Много позже, когда возникли национальные государства, родился устойчивый миф, что на поле между деревнями Грюнвальд и Танненберг в решающем сражении сошлись славянский и германский миры. Прославянские идеологи утверждали, что славяне, одержав победу, избежали истребления и порабощения, в то время как прогермански ориентированные историки писали о восточных варварах (имея в виду прежде всего славян), которые путем обмана и предательства уничтожили цвет европейского рыцарства и тем самым остановили продвижение западной культуры на восток.

Но надо иметь в виду, что в XV веке не существовало еще ни германского, ни славянского, ни любого другого национального единства. Было единство христианское, и по тогдашним нормам правильной считалась война только с неверными. Конечно, на практике христиане много воевали друг с другом — за сюзерена, за свой город, за цех или корпорацию, за добычу и земли, но, повторимся, никогда за национальную идею, поскольку таковой просто еще не существовало. И тем не менее битва при Грюнвальде стала одной из главных битв Средневековья. С нее начался закат не только Тевтонского ордена — могучего государства, под властью которого находилась значительная часть балтийского побережья, но и рыцарства как института, а вместе с ним и идеи Крестовых походов.