Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1994 год

Наконец он хлопнул животное по спине, но конь, сделав несколько шагов, остановился и долго еще смотрел вслед хозяину, исчезающему в мрачном сумраке расселины. Через некоторое время Фернандо услышал его далекое ржание, как последний прощальный привет.

Только утром они добрались до перевала через Кордильеры. Дул холодный порывистый ветер. По ту сторону гор расстилались зеленые плоскогорья, а позади в дымке постепенно скрывалась долина Муэкветы. Над туманной пеленой поднимались к небу дымовые хвосты, где горели деревни и поселки.

Потом они торопливо двинулись дальше. Покачиваясь, впереди двигались носилки с телом ципы, и барабаны продолжали заунывную песню. Люди шли молча, в арьергарде — белый уцакве со своей девушкой. Он часто останавливался и с тревогой поглядывал назад, но, наверное, их еще не хватились.

Спустившись с отрогов хребта, они направились к реке Цаквеца. Дорога в скалах была очень плохой, но они торопились, стараясь выйти к реке еще до наступления ночи. У самой воды зажгли костры, и беглецы, завернувшись в плащи и покрывала, заснули после пережитых волнений крепким сном.

На рассвете снова раздался заунывный барабанный бой. Люди немного перекусили, взяли свои узлы и снова зашагали. Немного отставшие воины тщательно скрыли следы ночного лагеря. Они побросали в реку золу и обугленные остатки костров, разровняли землю, засыпали кострища.

Бесчисленные малые горные отроги окружали подходы к главному хребту Кордильер с рядом снежных вершин, на которые было жутко смотреть. Не зная дороги, здесь ничего не стоило сорваться в пропасть, замерзнуть или погибнуть от голода. Вскоре пошли пустынные, негостеприимные плоскогорья, покрытые болотами и мрачными озерками с редким тростником и полусгнившей травой по берегам. Попадались деревья-коряги с растрепанными, полузасохшими кронами, громадными зонтами свешивавшимися со стволов.

Почти безжизненная мрачная страна Парамос, холодная и однообразная, оказалась довольно населенной животным миром. На озерах попадались утки и хохлатые водолазы, в траве копошились какие-то маленькие зверьки рода грызунов, вдалеке иногда виднелись тапиры, а в воздухе, как бабочки, порхали пестрые колибри.

Тихо покачивался впереди на носилках мертвый ципа, барабаны не прерывали свой заунывный напев, один за другим люди двигались вперед, а белый человек, замыкая эту печальную походную цепочку, не разлучался с Лигой, мужественно шагавшей со своей поклажей.

Следующую ночь чибчи уже ночевали на холодном Парамосе. Звезды мерцали в небе, дул не переставая ветер, шумя в высохшей листве редких деревьев. Где-то вдали рычали пумы, но их никто не боялся, ибо известно, что они на людей не нападают.

Фернандо долго не мог заснуть. Он обдумывал разные варианты преследования их конкистадорами и возможности отпора, если они их настигнут. Ясно было также, что только с собаками конкистадоры могли напасть на след скрывшихся заложников.

Наверно, уже обнаружили, что заложники сбежали. Теперь, надо думать, Кесада устраивает всем разнос, а его офицеры чешут в затылках. Но ночью, разумеется, никто не решится преследовать их в горах. Никто ведь толком не знает этой страны. На крутых горных склонах один неверный шаг, и любой преследователь полетит в пропасть в бушующий горный поток. Однако, когда станет светло, преследователи, как злобные хищники, кинутся в погоню. Хватило бы только выигрыша во времени.

У него на руках спала Аита, свернувшись калачиком, как малое дитя. Он с нежностью прислушивался к ее ровному дыханию.

Девушка моя! Что я только для тебя не сделаю, размышлял Фернандо. Ты моя любовь и мое счастье, даже если ты можешь только выращивать маис и печь лепешки, как говорил проклятый Мануэль. Мне ничего больше не нужно. Ты не знаешь мира, будь счастлива этим, ибо мир во многом управляется только золотом и страхом перед всякими лишениями и несчастьями.

Над покрытой туманом древней долиной восток озарился лучами нового наступающего дня. И тут же беглецы — и старый, и малый — очнулись ото сна. Они торопились как можно дальше уйти от врагов, хотя и намного опередили возможных преследователей.

Наконец беглецы спустились в долину реки Черная Вода. Они шли, преодолевая сплошные заросли кустарников и низкорослых деревьев на отрогах горных хребтов, переправлялись через многочисленные ручьи и реки, иной раз карабкались по почти отвесным склонам. Оттуда, где проносили носилки с убитым ципой, беспрерывно доносился однотонный перестук барабанов. Молча и уныло продвигалось вперед это печальное шествие изгнанников, покинувших свою родину.

Там, где дорога, пройдя по склону горы, привела к истоку небольшой речки, колонна остановилась, и через некоторое время к Фернандо подошел Саквесаксигуа.

— Пойдем со мной, друг убитого Чимы. Ты теперь чибча-уцакве, я тебе открою нашу тайну.

Они прошли немного вверх по течению ручья и достигли довольно глубокой ниши в почти отвесном склоне, скрытой густо разросшимся кустарником. В руке у ципы появился горящий факел, пламя которого колебалось дувшими из подземелья холодными струями воздуха.

— Теперь туда. — Он указал факелом на вход в пещеру.

Вход в пещеру был довольно узким, а почва рыхлой и влажной. Вокруг носились летучие мыши. Наконец тесный проход в горе привел в большой подземный зал, где в свете факела Фернандо с трудом разглядел множество разных вещей: на сколько хватал глаз вся пещера была уставлена и завалена разной формы сосудами, различными одеяниями, ящиками, узлами, украшениями из перьев и мехов, шкурами диких животных и многочисленными изделиями из золота.

Здесь, стало быть, лежало легендарное богатство ципы и народа чибча, сокровища Эльдорадо, сведения о которых дошли до далекой Испании. Однако все это богатство выглядело несколько не так, как представляло его себе большинство испанцев, ибо здесь наряду с бесценными изделиями из благородных металлов, драгоценными камнями лежало много такого, что, с точки зрения конкистадоров, не представляло никакой ценности.

Фернандо и Саквесаксигуа молчали. Факел потрескивал, кое-где с потолка ритмично падали капли воды.

— Все это теперь принадлежит мне, — сказал Саквесаксигуа скорее печально, чем гордо. — Умевший ципа пойдет в озеро, а я появлюсь из озера, как новый ципа, кацик без страны и народа. Блеск золота привел нас к несчастью, он привлек белых людей в нашу страну. Они пришли, чтобы отнять у нас сокровища. Но они их не получат. Убийцы, нарушители слова не могут быть награждены этими ценностями. Многие веши мы возьмем с собой, они нам пригодятся. А золото должно принадлежать мертвому ципе, это будет прощальная дань ему от побежденного народа. Завтра, — продолжал Саквесаксигуа, — мы все это унесем вниз, в зеленую лесную долину, где подыщем себе новое место обитания. Сокровища же пойдут вместе с телом ципы в воду, на дно озера. К сожалению, это только малый остаток того, что было в храмах и дворцах и у людей. Пойдем отсюда!