Олег Игнатьев - Амазонка глазами москвича

Как раз в это время штат Пара переживал наиболее трудный период своей экономической истории. Бентес решил поправить финансы штата и согласился предоставить Форду концессию. Чтобы иметь о ней ясное представление, а также о тех выгодах, которые должен был получить Форд с этой концессии, можно привести отрывок из книги Алсидеса Жентила, которая называется «Концессия Форда и губернатор Дионисио Бентес».

Правительством штата Пара была предоставлена в концессию территория в миллион гектаров. Концессия предоставлялась бесплатно. Форд был обязан производить посадки каучуконосных деревьев на территории концессии, причем количество деревьев, которое должен был посадить Форд, не оговаривалось в контракте. Там было сказано: «По контракту Форд обязан в первые два года посадить на четырехстах гектарах каучуконосные деревья. В третий год — на следующих четырехстах гектарах». Итак, всего на тысяче двухстах гектарах. Но не забывайте, что концессия была размером в один миллион гектаров.

Согласно контракту Форд мог использовать водопады для постройки электростанций, прокладывать на территории концессии железные дороги, устанавливать радиопередатчики, радиостанции, возводить телеграфную связь, иметь на территории концессии собственную полицию, строить фабрики и банки. Фактически это было бы государство в государстве, похожее на «Юнайтед фрут компани» в Гватемале и других центральноамериканских странах. Но это было еще не все. Правительство штата Пара согласно договору освобождало концессию Форда от налогов на ближайшие пятьдесят лет.

Что же получала Бразилия? Что же получал штат Пара? Согласно контракту после первых двенадцати лет Форд должен был давать пять процентов от своих прибылей правительству штата — вернее, пять процентов от своих официально зафиксированных доходов. Кроме того, два процента он должен был давать центрам муниципалитетов.

Не могу сказать, по каким причинам, но Форд через несколько лет после получения концессии решил отказаться от нее. Бразильцы вздохнули с облегчением. Если бы американские монополии вздумали в то время укрепиться на Амазонке, то выжить их сейчас оттуда было бы довольно трудно.

Мы потратили два часа на осмотр плантации — вернее, осматривал только я, а Ассис не высказал никакого желания высаживаться на берег и идти смотреть этот прилизанный серингал, как он назвал плантацию.

Узнав, что я советский журналист, служащий сказал:

— А сюда еще до вас приезжали несколько лет назад русские люди. Не помню уже, с какой делегацией, но мне товарищ рассказывал, что среди них было несколько человек советских.

Потом я действительно выяснил, что несколько советских географов, прибывших на один из конгрессов в Бразилию, ездили в туристскую поездку по Амазонке и, кажется, были в Сантарене, откуда их, безусловно, возили на Белтерру, потому что плантация является одним из пунктов туристского бразильского маршрута. Белтерра служит как бы показательным объектом, на который возят иностранных туристов и вообще гостей.

Поблагодарив любезного гида, я вернулся к «Эсперансе», одиноко покачивавшейся у берега. Ассиса нигде что-то не было видно. Наконец минут через десять он появился, держа в руках какие-то камни зеленоватого цвета.

— Я еще в прошлый раз заметил эти зеленоватые камни на берегу Белтерры и все хотел посмотреть, не муиракита ли это. Но, оказывается, это простые камни, ничего не имеющие общего с муиракита.

Муиракита — так называют в Бразилии зеленый минерал, иногда встречающийся в районе Амазонки. Он здесь очень ценится, и иногда даже весь Амазонский бассейн зовут «Страна зеленых камней».

Покинув Белтерру, мы скоро пришли в Сантарен. Ассис остался в Сантарене ремонтировать «Эсперансу». Мне же нужно было возвращаться в Рио.

Путешествие по реке Тапажосу окончилось.

В полях дозревали ананасы и кукуруза. Владельцы колледжей требовали плату за тринадцатый месяц года. Отели на авениде Атлантика быстро заполнялись старушками янки и прочими туристами. В сводках погоды сообщали о скачках ртутного столбика термометра за тридцатиградусную черту. На календаре висели последние листочки октября. Все в Бразилии говорило о скором приближении лета.

В это время небольшая группа бразильцев занималась деятельными сборами экспедиции. На аэродром в Сан-Паулу свозили ящики с рентгеновским аппаратом, зубоврачебным креслом, банки с консервами, гамаки, коробочки с рыболовными крючками, ампулы с вакцинами против оспы и дизентерии. Хлопот и дел было много, а времени и рабочих рук — в обрез. Дней до очередного отлета партии бразильских медиков к индейским племенам Центральной Бразилии осталось мало — только-только успеть привести все в порядок.

Приготовления непосредственно касались автора этих строк. Мне уже давно было обещано место в одной из таких экспедиций. За последние месяцы дома на книжной полке появилось много новых материалов, связанных с жизнью бразильских индейцев: книг немецких, английских и бразильских путешественников, ученых и журналистов. Необходимо было создать хотя бы минимальный запас знаний, но еще больше, чем толстые фолианты, помогали беседы с бывалыми людьми, с теми, кто занимается индейской проблемой, и с теми, кто работал с бразильскими индейцами. Конечно, в первую очередь это Ноэл Нутелс. Квартира Ноэла в Рио-де-Жанейро на улице Пирес де Алмейда в доме номер двести два на втором этаже — настоящий этнографический музей. Здесь и музыкальные инструменты, и луки со стрелами, и головные уборы из перьев арара — все сделано руками индейцев, добыто индейцами, подарено индейцами хозяину этого необычного музея-квартиры. Ноэл — врач. Отец его приехал в Бразилию, когда мальчику было всего несколько лет. Они поселились в штате Алагоас, недалеко от реки Каньото, в маленьком городке, который называется Сан-Жосе-да-Лаже. Вокруг здесь расположены сахарные плантации. Потом Ноэл поступил на медицинский факультет, стал врачом и шесть лет прожил с женой Элизой в районе Шавантино. С тех пор вот уже больше 30 лет Ноэл Нутелс считается одним из самых больших специалистов по индейской проблеме в Бразилии, потому что когда Ноэл, его жена и маленький сын вернулись в столицу, то они не забыли своих старых друзей — индейцев. По его инициативе правительство организовало санитарные отряды авиации по обслуживанию индейского населения, скомплектовало группу врачей, снабдило их переносными рентгеновскими аппаратами, медикаментами, и с тех пор врач — частый гость в бразильских джунглях. Ноэл же руководит этими отрядами и сам хотя бы раз в год обязательно выезжает с экспедициями. Вполне естественно, что, когда был формально решен вопрос о моей поездке с одной из таких групп, я старался как можно больше выпытать у Ноэла сведений о жизни индейских племен, а кроме того, я знал, что полетим мы в национальный парк Шингу, занимающий площадь в 26 тысяч квадратных километров, где Ноэл бывал неоднократно.