Александр Марков - Путешествия к Луне

Поднялись в LM, отрегулировали подачу кислорода, поужинали, пообщались с Эвансом, работавшем на орбите, и расположились на отдых. Джек, глядя на Землю через верхнее окно, сказал: «Завтра мы ответим на все оставшиеся вопросы…» Шмитт спал 6 часов, а Сернан крепко уснул лишь на 3 часа.

Эванс не делал тайны из того, что он не хотел ходить по Луне: «Девять миль для меня — предельное расстояние». Но на лунной орбите он думал только о членах своего экипажа, слушал их переговоры и справлялся в ЦУПе, все ли у них в порядке. От неудач с некоторыми экспериментами, от усталости и одиночества он стал раздраженным: «В кабине воняет! От мыла нет проку. Хорошо бы парни вернулись с дезодорантом». И, передразнивая голоса Сернана и Шмита: «Возьмем дезодорант на поверхность; прекрасная вещь…» Помня мучения команды «Аполлона-16», Шмитт и Сернан забрали весь дезодорант на Луну.

Рис. 6.132. Лунный геолог Шмитт занят любимым делом на стоянке № 5. Работать в таком снаряжении возможно только на Луне. Даже на Марсе (⅖ g) человек не сможет носить все это на себе (информация для тех, кто собирается посылать людей на Марс). На камне стоит гномон, показывающий вертикаль и линейный масштаб. Цветная полоска на лапке треноги помогает восстановить баланс цвета и контраста на фотографиях.

Утром третьего дня уже чувствовалось небольшое утомление, астронавты попросили у ЦУПа дополнительный час на сборы; особой нужды «гнать коней» не было. Вспомнили, как на Земле Шмитт выступал за 4 вылазки на Луну. Он знал, что первоначально было задумано делать 4 маршрута, но это было очень критично по воде и электропитанию в случае аварии. Сернан наблюдал за борьбой Шмитта как бы со стороны, и когда руководители спросили его мнение, Джин ответил: «Я думаю, мы сможем сделать это, но я уважаю и ваше мнение». Джек тогда сильно обиделся на Сернана. Но сейчас, глядя на свои опухшие пальцы и на изодранные пальцы Джина, Шмитт понял: командиры миссий всегда правы.

В последний рабочий день на Луне им предстояло 7 часов езды по лунным ухабам и сбор образцов на склонах гор. Цель последнего маршрута — исследование северо — восточного угла долины Тавр — Литтров. Северный массив надо было сравнить с Южным и с куполами Скульптурных холмов. Запланированные для посещения точки образовывали 4–километровую дугу, очерченную радиусом 3,5 км от LM, так что ограничение по ресурсам на обратный путь их почти не волновало. Ожидалось, что темп этой последней вылазки будет спокойнее, чем предыдущей.

163:35. Вышли на Луну и включили телекамеру. Высота Солнца над горизонтом уже 40°, астронавты почти свободно могут смотреть на восток. Полчаса готовили ровер, погрузили в багажник комплекты взрывпакетов, Шмитт сбегал включить передатчик SEP и установил один из зарядов, а по пути нашел кусок, показавшийся ему мелкозернистым базальтом. Джин осмотрел поврежденный лунной пылью фиксатор дверцы багажника ровера. Пыль была их врагом, она забивала все, и, будучи мелкодисперсной фракцией камней, растолченных временем и микрометеоритами, являлась чрезвычайно абразивной.

164:24. Ровер покатился через залитый солнцем лунный пейзаж на скорости 12 км/ч. Поверхность была чередой плавных невысоких валов и балок без камней. Сернан наслаждался мягким освещением, а Шмитт приглядывался к Северному массиву. До первой стоянки надо проехать 2,9 км на север к подошве массива и еще 400 м на восток к большому валуну, скатившемуся вниз и проложившему 500–метровую борозду, замеченную на орбитальных фотографиях.

По пути осматривали мелкие кратеры и брали сачком пробы грунта равнины. Поднимаясь по пологому склону подошвы горы, достигли поворотной точки маршрута — камня Поворот 6 м в высоту, у которого остановились, и Шмитт взял сачком образец грунта. Объехали, осматривая, камень и повернули на северо — восток к своей цели — большому валуну, видимому издали черной точкой.

Ровер уверенно бежал вверх по склону в 20° и, проехав за 28 минут 3,6 км от LM, достиг огромного камня, расколотого на 5 кусков (самый большой 6×10 м), лежащего под крутым склоном горы. Цепочка фрагментов растянулась на 25 м, вместе они были бы больше, чем «камень — дом» на North Ray («Аполлон-16»), Между двумя основными фрагментами (северным и южным) был промежуток в 3 м. Припарковались в 20 м от южного фрагмента. Как только Сернан встал со своего места, Шмитт испугался, что опрокинется вместе с ровером с холма и, спрыгнув на грунт, пошутил, что надо бы подложить камни под колеса. Паркер сообщил им из ЦУПа о щедром выделении времени: 1 час 20 мин на стоянку № 6.

Рис. 6.133. Шмитт на стоянке № 6 у одного из фрагментов большого камня.

Джек поднялся до вершины цепочки, осмотрел след камня на склоне и подошел к теневой стороне валуна: «Крупнопористый мелкокристаллический… Пузырьки сплющены… листоватость не проходит через весь камень…» «Потрясающе!» — донеслось из ЦУПа; там ждали сюрпризов.

Закончив работы с гравиметром, Сернан присоединился к Джеку для взятия сколов. По иронии судьбы Шмитт сам проектировал лунный геологический молоток, еще не зная, полетит ли когда‑нибудь на Луну; и вот он здесь и не может хорошо его держать: ручка слишком толста. Во время тренировок все пришли к согласию, что переделывать молоток некогда, пусть Сернан с его массивными руками будет «молотком миссии», а Шмитт станет показывать Сернану, от какого камня откалывать образцы.

Обойдя все части валуна, Шмитт мысленно соединял их. У верхнего фрагмента он даже подпрыгивал, чтобы лучше разглядеть детали: «Здесь несколько стадий процесса». История этого камня была отражением истории космоса; коричнево — серый камень сформировался, когда магма захватила куски сине — серой брекчии.

Через 36 минут исследования Джек доложил: «Боб, я думаю, мы сделали всё, что могли». Ясно было одно: если бы они просто взяли обломок от одного нижнего фрагмента и уехали, то упустили бы главное: история этого камня была историей горного массива. Телекамера поймала момент, когда Шмитт поднял на шлеме позолоченный внешний фильтр, и стало хорошо видно его улыбающееся лицо. На мгновение из безликого астронавта он превратился в Харрисона Шмитта, геолога самого отдаленного полевого участка человечества.

Сернан позже жалел, что не успел написать на покрытом пылью выступе камня имя своей дочери Трейси [9] Алан Бин исправил упущение Сернана: раскрашивая это место на своих лунных картинах, он добавил имя Трейси. С тех пор этот валун так и называют — «камень Трейси». , но нужно было успеть взять керн и грабельный образец. И Джин лихо запрыгал со склона, не рассчитал толчок, сместил центр тяжести вправо и начал медленно театрально падать. На экране это падение выглядело страшнее, чем было на самом деле, поскольку слой пыли оказался толстым и мягким и из него не торчали камни. Все, кто был в ЦУПе, вспоминали этот эпизод с замиранием сердца и через 30 лет, а Сернан забыл его уже через минуту.