Фарли Моуэт - От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку

Купцы-авантюристы (типичным примером которых были сам Николо и его брат) в те времена обычно пытались скрыть местонахождение тех краев, где им посчастливилось хорошо нажиться. Поэтому Николо-младший, живший двумя веками позже создания самих первоисточников, был вынужден иметь дело с зашифрованными именами, целью которых было ввести в заблуждение конкурентов XIV в. А шифра к ним у него не было.

Основная часть текста книги посвящена описанию пиратских плаваний в Норвегию, Оркни, Шетланд и Исландию, осуществленных братьями Зено при участии главаря, которого они условно называли Зихмни. Подлинное имя этого главаря так и осталось неизвестным, но это, по всей видимости, был один из лордов с островов на западе Шотландии.

Книга включает в себя отчет о трансатлантическом разбойничьем рейде, осуществленном между 1386 и 1396 гг., целью которого, по всей видимости, была Альба на Западе.

В тексте говорится, что пиратская эскадра, возглавляемая Зихмни и Антонио Зено, пересекла Атлантику и достигла земли в месте, которое наверняка можно отождествить с восточным побережьем Новой Шотландии. Продолжая плавание на север, флотилия либо обогнула остров Кейп Бретон, либо, пройдя через пролив Канзо, проникла в залив Св. Лаврентия и подошла вплотную к Пикту, Новая Шотландия. Здесь Зихмни удалось возбудить настолько сильное возмущение туземных жителей, что те едва не поставили итоговую точку в планах экспедиции. Вполне возможно, что индейцам удалось захватить или даже убить самого Зихмни, тогда как Антонио Зено возвратился домой с большей частью флотилии.

Причиной этого разбойничьего похода, возглавляемого Зихмни, могло стать случайное плавание в Новый Свет, совершенное несколько лет назад группой рыбаков с Гебридских островов или из Исландии. Вот краткая история этого события.

«Зихмни, будучи мужем великой отваги и доблести, решил провозгласить себя Повелителем моря. В качестве такового, всегда пользуясь советами и услугами господина Антонио, он вознамерился направить последнего с несколькими ладьями на Запад, к тем самым местам, где его рыбаки открыли несколько островов (слово айлендс (острова) и лендс (земли) в те времена были взаимозаменяемыми синонимами. — Прим. перев.), весьма богатых и густонаселенных, каковое открытие он (Антонио, слышавший рассказ рыбаков из первых уст) описывает от слова до слова следующим манером…

Двадцать шесть лет тому назад (ок. 1360 г. — Прим.) четыре рыбачьи лодки, выйдя в море и будучи унесены сильнейшей бурей, оказались в открытом море на расстоянии многих дней пути от земли и там, когда буря наконец утихла [рыбаки, находившиеся в них], открыли остров, названный Эстотиланд, лежащий на западе на расстоянии более 1000 миль от Фрисланда (Исландии. — Прим.), на который была выброшена одна из лодок с рыбаками, и все шесть мужчин, находившиеся в ней, были взяты местными жителями и отведены в прекрасный и густонаселенный город, в коем король места того послал за многоразличными толковниками (переводчиками. — Прим.), но среди таковых не нашлось никого, кто смог бы разуметь язык рыбаков, за исключением одного-единственного, который говорил по-латыни и сам по воле случая точно так же был занесен судьбой на этот остров; и он от имени короля вопросил рыбаков, подданными какой страны они были, и, поняв их ответы, перевел их королю, который повелел, чтобы рыбаки оставались в его стране (на какое-то время), в силу чего они повиновались его повелению, ибо не могли поступить иначе».

Расстояние, которое преодолели злополучные рыбаки, дает нам ключ к определению возможного места их высадки. Плавание протяженностью в тысячу морских миль [156]на запад от Гебридских островов могло составить не более трех четвертей пути через Атлантику; в то же время, преодолев такое же расстояние от Исландии, судно могло оказаться в какой-нибудь сотне миль от юго-восточного побережья Лабрадора — ближайшей к Европе части Северной Америки. Но, независимо от того, оказался ли местом их высадки Лабрадор или Ньюфаундленд, тем не менее Ньюфаундленд наверняка стал вторым островом, на котором побывали рыбаки.

Итак, шестеро потерпевших кораблекрушение очутились в Эстотиланде, который на одной из карт, составленных Николо-младшим, показан как часть Лабрадора. Это вполне согласуется с его положением на знаменитой карте «Театрум Орбис Террарум» известного картографа Абрахама Ортелиуса, опубликованной в 1570 г. Петри на своей карте Нового Света, составленной в XVII в., оказывается еще более точен, поместив Эстотиланд в ту часть Лабрадора, которая лежит к северу от бухты Гамильтон Инлет.

Упоминание о другой жертве кораблекрушения, который говорил по-латыни, с большой долей вероятности указывает, что это был клирик, ибо в те времена лишь очень немногие миряне знали латынь. Правда, он не назван священником, но в его образе заметна связь с христианством, на которую указывают позднейшие латинские книги, пользовавшиеся особым почетом и окруженные чуть ли не священным ореолом.

«[Потерпевшие кораблекрушение] провели на острове пять лет, выучили язык тамошних жителей, а один из них побывал в разных местах острова и рассказывал, что страна эта была весьма богата, что в ней имелись все сокровища, какие только есть на свете, и что была она немногим меньше Исланда (Исландии), но зато куда более плодородной, а в самой ее середине возвышалась весьма высокая гора».

Упоминание о «весьма высокой горе» позволяет определить местоположение Эстотиланда: он находился в районе Окак/ Найн, ибо именно там берет свое начало высокий Торнгатский хребет, тянущийся на север.

«Жители острова — люди весьма смышленые (мудрые), и им знакомы все те науки и ремесла, что и нам; и вполне заслуживает вероятия, что в прежние времена между ними и нами существовала связь, поскольку он сказал, что видел в библиотеке короля латинские книги, которые в наши дни никто из них не разумеет; у них был свой язык и буквы или письмена, [понятные только] им самим».

«Им знакомы все те науки и ремесла, что и нам…» Вряд ли эти слова европеец XIV в. мог сказать о дикарях, живших на краю света. Очевидно, рыбаки нашли, что жители Эстотиланда ничем не отличаются от них самих, за исключением разве что языка. То, как он описывает их, резко контрастирует с тем, как он характеризовал людей, встреченных им несколько позже, коих без обиняков именовал «дикарями».

«Вполне заслуживает вероятия (т. е. вполне возможно), что в прежние времена между ними (жителями Эстотиланда) и нами (так называемыми европейцами) существовала связь…» Право, это высказывание просто не имеет себе равных.

Упоминание о латинских книгах, по всей видимости, представляет собой глухой отзвук ссылок, встречающихся в хрониках, где рассказывается о захвате Исландии христианами еще в эпоху до появления викингов. Такая фраза, как «королевская библиотека», быть может, не более чем дань традиции, но весьма характерно замечание о том, что латинские книги (под которыми, надо полагать, имеются в виду в первую очередь книги Священного Писания), пользуются особым уважением.