Фарли Моуэт - От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку

Оэнгусу больше не удалось собрать воедино оставшиеся силы для эффективного противодействия беспощадным врагам на севере. До самого конца своего правления, которое окончилось в 761 г., он вел отчаянную и безнадежную борьбу со скоттами на западе и бриттами на юге. В 741 г. ему удалось уничтожить вторгшееся войско ирландских интервентов, однако в 750 г. скотты вернулись и на этот раз разгромили его самого. Хотя он поначалу одержал ряд побед над бриттами, они впоследствии тоже предприняли новый рейд и в 756 г. рассеяли силы альбанов.

После потери своего флота у Росс Куизини земли Альбы к северу от Грейт Глен лишились всякой возможности защищаться. Вскоре прибрежные области Кейтнесса, Сатерленда и Росса, как и большая часть внутренних островов в Гебридском море, были захвачены сынами погибели. Затем под натиском викингов пали острова Льюис, Харрис и Барра.

До конца того же, VIII в. викинги, не встречая сопротивления, свирепствовали на всем западе. В 793 г. произошел знаменитый рейд на «Божью церковь» на острове Линдисфарн. Ирландские хроники в записи под следующим годом сетуют на «опустошения и разорения всех Британских островов язычниками».

В 798 г. Ирландия сама подверглась нападению викингов, и «Анналы Ольстера» сообщают о «громадных опустошениях между Эрином и Альбой». Норманны совершали также далекие разбойничьи рейды на юг. В 789 г., по свидетельству «Англо-сакской хроники»,

«король Беортрик (Уэссекский) захватил себе в жены Идбург, дочь короля Оффы. В те дни прибыли три первых корабля. И его (короля) управляющий направился к ним и потребовал, чтобы они подчинились воле короля, ибо он еще не знал, кто они такие, и они убили его. Корабли эти были первыми судами датчан, появившимися у берегов земель англов».

Более поздние записи в той же «Хронике» указывают, что местом высадки был Дорчестер, а сами рейнджеры — норвежцами из Хорталанда.

В 802 г., согласно «Анналам Ольстера», язычниками был разграблен и сожжен монастырь Св. Колумбы на острове Айона, несколько раз подвергавшемся разбойным набегам рейнджеров. А в 836 г. норманны сделали Дублин одной из своих главных баз на западе.

Распавшееся королевство Альба в последний раз фигурирует в записи под 838 г., когда

«произошла битва язычников с воинами из Фортруи (пиктами юга центральной Шотландии), в которой пали Эоганан, сын Оэнгуса, и Бран, сын Оэнгуса… Пали многие воины из Фортруи, и счесть их было почти невозможно».

В «Хрониках Хантингдона» сказано, что Альба уже никогда не смогла возродиться.

«Когда датские (норвежские) пираты, сея смерть и разрушения, разбили пиктов (при Фортруи), защищавших свои земли, Кеннет Мак-Альпин, король Далриады, включился в битву и обратил свои силы против уцелевших земель пиктов и, предав многих смерти, вынудил остальных спасаться бегством. Он также стал первым из скоттов, сделавшимся единовластным правителем (монархом) всей Альбании».

Даже если Кеннет и его скотты и не заключали формального альянса с сынами погибели, они наверняка нашли с ними общий язык. Как иначе можно объяснить тот странный факт, что Далриада, которая к тому времени включала в себя большую часть земель западной Шотландии к югу от Глен Альбин, чудесным образом избежала разорения и разбойничьих рейдов, которые обрушились на все без исключения соседние земли?

Свидетельства независимых источников указывают, что такой бесчестный союз между ирландцами и норвежцами действительно существовал. Так, исландская хроника повествует, что

«Гарольд Прекрасноволосый подчинил своей власти все Гебриды, однако, когда он возвратился в Норвегию, викинги, как и скотты, и ирландцы, сами захватили эти острова и предали их грабежам и разбою».

В «Анналах Иннисфаллена» в записи под 798 г. говорится, что «Гебриды и Ольстер были разграблены лохланнами», которые практически наверняка были не кем иным, как далриадскими скоттами [44]. Кроме того, до нас дошел и рассказ о возвращении Олафа в Дублин после разбойничьих рейдов по землям западной Альбы. Он, Олаф, привел с собой в гавань двести кораблей, нагруженных «множеством пленников — англов, бриттов и пиктов». Обратите внимание: скотты среди них не названы.

К началу IX в. на всем побережье Британских островов и даже в богатых внутренних районах не оставалось практически ни единого клочка земли, жители которого могли бы чувствовать себя в безопасности от свирепств норманнов.

Правда, одна такая гавань все же существовала… она находилась далеко на северо-западе, на краю океана.

«Фарфарер» уходил все дальше на запад. Его парус наполнял свежий попутный бриз. За кормой постепенно уходили все глубже в морскую пучину высокие пики Птичьих островов, и зеленоватые просторы Западного океана со всех четырех сторон простирались до самого горизонта.

Впереди буквально кишели глупыши и косяки сельди. Олуши мелькали в воде, словно серебристый дождь дротиков и стрел. Огромные чистики садились на поверхность воды на расстоянии весла такими густыми стаями, что рулевому приходилось сдерживаться, чтобы не поддаться соблазну изменить курс.

Однако он был вынужден изменить курс, чтобы избежать столкновения с огромным стадом сонных китов, и корабль очутился посреди них в такой опасной близости, что их огромные фонтаны время от времени закрывали горизонт [45] .

Почти всегда, даже во время штормов, сопровождали целые стаи бурых дельфинов — морских свиней, которые, вероятно, глядели на корабль как на незадачливого члена своего семейства, которого надо было если не развлечь, то хотя бы поддержать.

Что касается подводного мира, то буйство жизни там было еще более пышным. Стоило только забросить в воду крючок — пустой, без наживки, — как на нем через миг-другой уже билась рыба, нередко настолько огромная, что втащить ее на борт одному человеку было просто не по силам. Экземпляры трески весом в добрую сотню фунтов или палтусы в целых пятьсот фунтов были не слишком приятной добычей для рыбаков, вооруженных всего-навсего легкой ручной острогой.

Таков был этот мир водной стихии, по которой скользил нос-водорез «Фарфарера». Это вполне могло быть десятое, а то и двадцатое судно, носившее это название, но по сути и конструктивным особенностям оно мало чем отличалось от всех своих предшественников.

В тот осенний день в самом начале VIII в. наш корабль возвращался в свой новый родной порт — Сван Фьорд (Лебединый фьорд) на восточном побережье Тили после плавания на Оркнейские острова, где его команде удалось обменять северную «валюту» на товары из дальних южных стран. Тили пока что был скрыт линией горизонта, но он, несомненно, лежал где-то там — этот огромный остров, на который представители клана «Фарфареров» переселились поколением раньше с острова Фетлар. Бесконечные вереницы диких уток, гусей и лебедей направлялись с него на юго-восток, следуя своим невидимым путем, который был знаком многим поколениям жителей Северных островов под названием Лебединого пути.