Фарли Моуэт - От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку

Пылающие угли в заснеженной утробе Исландии постоянно напоминают о себе бесчисленными горячими ключами и гейзерами.

Внутренние территории этой страны огня и льда по большей части состоят из необитаемых пустынь, опаленных лавой, но во многих районах практически по всему побережью и в некоторых внутренних областях есть зеленые низменные земли, на которых земледельцы и скотоводы в благоприятные климатические периоды с успехом выращивают некоторые культуры и разводят скот. И в любое время года берега острова изобиловали всевозможными формами морской живности, благодаря которой охотники и рыбаки могли кормиться круглый год.

Хотя островитяне Северных архипелагов знали о существовании Тили задолго до легендарного плавания Пифея, они были далеко не первыми людьми, ступившими на его берег.

Британский археолог Том Летбридж, опровергающий устаревшие научные представления, убежден, что люди появились на берегах Тили в гораздо более раннюю историческую эпоху. Действительно, жители Северной Америки могли без особых проблем попасть на Исландию через Гренландию во время так называемого климатического оптимума, имевшего место между 1800 и 1500 гг. до н э. Это потепление вызвало массовое сокращение ледяного панциря, сковывавшего воды Северного Ледовитого океана, вследствие чего в южных районах между Исландией и Гренландией осталось очень мало паковых льдов. Кроме того, в этот период, когда ледяной барьер между двумя этими огромными островами фактически перестал существовать, люди могли спокойно плавать вдоль восточного побережья Гренландии.

Примерно с 2000 г. до н. э. северо-восточная Гренландия стала домом для обитателей тундры, для которых источником средств к существованию служили по большей части мускусный бык (овцебык) и карибу. Эти люди были хорошими охотниками — даже слишком хорошими, что впоследствии обернулось бедой — и к концу последней фазы периода потепления практически истребили мускусного быка в высоких широтах. Затем они двинулись к югу вдоль восточного и западного побережья в поисках новых источников питания.

Те из них, кто двинулся в сторону восточного побережья, не смогли найти ни мускусного быка, ни других ценных наземных млекопитающих к югу от Скорсби Саунд. Но величественное сияние ледниковых вершин, красочные миражи, характерные для высоких арктических широт, стаи перелетных водоплавающих птиц, а также облака вулканического дыма днем или пламя и зарево извержений ночью со всей определенностью показали им, что не так далеко, на востоке, есть большая земля. Действительно, вершины и горные пики Исландии и Гренландии в ясную погоду хорошо видны невооруженным глазом всякому, кто поднимется на них на любой из сторон разделяющего их пролива.

Переправиться через этот пролив не представляло особых трудностей для людей, если у них, конечно, были достаточно прочные лодки или ладьи для плавания в бурных водах у восточного побережья Гренландии. Минимальное расстояние, разделяющее острова, составляет всего 175 миль, а горы, высящиеся на противоположных берегах, настолько высоки, что в ясную погоду суда могли совершать плавание, не теряя из виду земли.

Случайно или намеренно, но эти люди вполне могли стать первыми представителями рода человеческого, посетившими Исландию. И она, скорее всего, разочаровала их. Хотя небо благословило ее побережье обилием всевозможной птицы, рыбы и морского зверя, на ее землях не водилось никаких сухопутных млекопитающих, за исключением разве что полярных песцов да северных медведей. Охотники с запада не нашли здесь ни карибу (или северных оленей, что, в сущности, одно и то же), ни мускусных быков. Да, люди могут есть песцов, да и белых медведей тоже, разумеется, если медведи не съедят их первыми, но ни один из этих видов не может считаться достаточным источником пищи, чтобы прокормить хотя бы небольшое число людей.

Если первые люди, ступившие на берег Исландии, действительно приплыли с Гренландии, они, по всей вероятности, не стали задерживаться там надолго и не оставили почти никаких следов своего пребывания на ней. Вообще никаких следов, по мнению большинства исландских историков. Но ведь свидетельства присутствия человека в Исландии в древности просто не могли быть многочисленными. Извержения вулканов погребли под слоем пепла даже крупные строения и поселения современных людей. И только какая-нибудь фантастическая, поистине сказочная удача могла бы сохранить считанные единицы предметов материальной культуры, оставленные более чем немногочисленными гостями эпохи неолита.

И тем не менее такие открытия все же имели место. По свидетельству Кевина Смита, сотрудника Музея науки в Буффало, недавно в ходе раскопок на западе Исландии был найден кварцевый сердечник, из которого в древности делали крошечные ножи. Он идентичен сердечникам, оставленным представителями палеоарктической традиции, то есть культуры Североамериканской Арктики, возраст которой насчитывает по меньшей мере 3000 лет.

Согласно письменным свидетельствам, самыми первыми людьми, посетившими Исландию, были моряки, сопровождавшие Пифея в его плавании ок. 330 г. до н э., хотя на самом деле они были отнюдь не первыми, кому удалось переправиться через морские просторы, отделяющие Исландию от Северных островов.

Как же выглядел Тили, когда у его берегов появились первые европейцы?

Если они прибыли весной, они могли буквально оцепенеть от белизны, ибо на каждой прибрежной скале и утесе белели гнезда океанских птиц. Большинство крупных островов и все проходы, ведущие в глубь Тили, за исключением крутых горных склонов, пустынных полей застывшей лавы и столь же пустынных материковых ледников, буквально кишели несметными стаями лебедей, гусей и уток, прилетавших к своим древним гнездовьям на один из крупнейших в мире птичьих базаров.

Грандиозные полчища птиц наверняка привлекали крылатых хищников, самыми грозными из которых были орланы, беркуты, сапсаны и кречеты, то есть виды, ценившиеся любителями соколиной охоты исключительно высоко, а два последних ценились буквально на вес золота монархами — любителями этой забавы в Европе и на Востоке.

Этот несметный мир птиц позволял поддерживать высокую численность песцов и полярных лисиц, как белых, так и черно-бурых, мех которых очень высоко ценился на европейских рынках в качестве экзотического раритета.

Белый, или северный, медведь одинаково уверенно чувствовал себя и в море, и на суше, когда они выбирались на берег, чтобы поохотиться в прибрежных реках на лососей или устроить логово и обзавестись потомством. По-видимому, в древности белые медведи встречались на Исландии в таком же изобилии, как на юго-востоке Лабрадора, где еще в середине XVIII в. можно было увидеть тридцать, а то и сорок белых медведей, занятых рыбной ловлей при впадении в море какой-нибудь местной речки, изобиловавшей лососем [46]. В те времена этих животных еще не называли полярными или северными медведями. Это гордое имя уцелевшие представители этого древнего вида, сумевшие выжить только в высоких широтах, получили только в XIX в.