Леонид Почивалов - «Мечта» уходит в океан

Саенко, пересиливая ветер, кричит:

— Это еще только цветочки! Ягодки впереди.

Так пришел в Мирный ураган.

Над поселком бесновались, неистовствовали в адской пляске белые ведьмы. Они колючим снегом захлестывали наши глаза, раздували наши легкие, как воздушные шарики, сбивали с ног, заставляя ползти на четвереньках. Они утопили все вокруг в белой мгле, и для каждого из нас видимый мир кончался на расстоянии вытянутой руки. Даже мощный корабельный фонарь над лазом, ведущим в кают-компанию, светился, как затухающая головешка, и никого не способен выручить из беды. В такую пургу на японской полярной станции «Сева» однажды вышел человек из своей палатки, чтобы перейти в соседнюю, которая находилась в нескольких шагах в стороне, и исчез навсегда. Как хорошо, что Саенко пошел нас провожать! А то, пожалуй, и заблудились бы! Хотя Абу человек опытный, но уже много лет не бывал в Антарктиде.

И вот наконец с трудом открыв дверь лаза, спускаемся в наш уютный дом. Он погребен под трехметровым слоем крепко спрессованного снега, и никакой ураган не сдвинет его с места.

Мы сидим в комнате, слушаем, как завывает ветер в вентиляционной трубе. Джон смотрит на ручные часы и нарочито невозмутимо говорит:

— Через полчаса, как обычно, к нашей школе подойдет старик мороженщик. У него мороженое очень вкусное и очень холодное. Одно удовольствие отведать в жаркий день.

Лена сидит за столом напротив Джона. Слушая его, она задумчиво улыбается, водит попавшимся под руку карандашом по старой газете, оказавшейся на столе. Я уже изучил Лену. Наверное, пурга произвела на нее сильное впечатление и сейчас она соображает, как бы изобразить пургу на бумаге. Абу в углу комнаты о чем-то разговаривает с Расселом Бергом, молодым, высоченного роста австралийцем. Он вместе с японским ученым Ватанаба два дня назад прилетел с австралийской полярной базы Моусон в Мирный на открытие монумента памяти погибшим. Берг с Ватанаба занимают соседнюю с нами комнату. Кроме них, в доме еще шесть мирян — это ученые и механики, обслуживающие вездеходы.

Одиннадцать вечера. По радио в который раз передают: «Из домов поодиночке не выходить. Комендантам проверить наличие людей!»

Нашего коменданта, оказывается, нет в доме. Начинаем беспокоиться. Куда мог запропасть Василий Кононов, маленький суетливый человек, лучший механик экспедиции? Утром он встретил нас в доме, как родных, помог поудобнее устроиться, сам лично обставлял маленькую комнатку — специально для Лены. Поглядывая на Лену, вздыхал: «У меня дочка такая. В Ленинграде».

То и дело звонит телефон, и разные голоса спрашивают: «Не вернулся?»

Наконец приходит весть, что Кононов с двумя авиационными механиками уехал на аэродром. Нужно было выручать из беды самолеты иностранных гостей, прилетевших в Мирный. Ураган страшен даже тяжелым самолетам. Если не прикрепить к ним на тросах трактора в качестве якорей, если не закрепить их винты — покалечутся машины. Однажды в Мирном во время урагана сам собой взлетел с аэродрома самолет и «приземлился» за ледяным барьером берега на припайном льду.

Трое уехали на аэродром и не вернулись. Прошел час, второй, третий… Миряне-то знают, что значит не вернуться в такую пургу.

Тревога растет. Где могли заблудиться механики? Люди опытные, знают, что в такую погоду самое главное — никуда не двигаться. Где застала пурга — там и оставайся.

— Наверняка они сейчас сидят или в самолете, или в вездеходе! — неуверенно замечает кто-то.

— А если решились ехать? Ведь пурга-то может неделю свирепствовать!

Все молчат. Должно быть, думают сейчас об одном и том же. Сразу за аэродромом — барьер, крутой обрыв над океаном. Даже в солнечный день подходить к краю обрыва опасно. Неверный шаг — и понесет тебя по скользкому насту вниз. С другой стороны аэродрома не менее опасный район. Здесь под тонкими снежными мостами прячутся бездны ледниковых трещин. Они устрашающей глубины — до ста и больше метров, как говорят миряне, «до конца географии». Сердце холодеет, когда заглянешь в такую пропасть.

— А вдруг все-таки вздумали вернуться?

— Надо искать.

Это уже приказ. В нашем доме формируется спасательный отряд. Желающих много, но Лебедев, главный инженер поселка и руководитель отряда, отбирает только самых опытных. Идут Лебедев, Саенко, двое молодых ученых. Нашего Абу тоже взяли. Не могли отказать и Расселу Бергу — он в Антарктиде человек бывалый. Все собираются быстро, без суеты, по их сосредоточенным лицам видно, что они хорошо себе представляют, куда идут. Я им завидую! Вот когда надо по-настоящему проявить мужскую стойкость и бесстрашие. Я подхожу к Абу и пытаюсь осторожными словами подвести его к мысли, что в отряде я бы тоже мог пригодиться. Но Абу только качает головой, даже не считая нужным мне что-то объяснить. Понятно, я для них всего-навсего — подросток! Всерьез не принимают.

Так лее наотрез отказывают и Джону, когда он предлагает свои услуги.

— В Африке мы к вам обратимся за помощью. Но в Антарктиде вы — новичок.

Распределяют обязанности. Лебедев и Берг будут продвигаться впереди вездехода, страхуя себя веревками, привязанными к машине. Той же веревкой впереди идущие будут сигналить, показывая вездеходу дорогу.

Мы провожаем спасателей на улицу. Трое наваливаются на дверь. Прижатая снаружи ветром, она поддается с трудом, трещит, будто ее выламывают. Уши больно бьет сильный ветер. Сделай шаг в сторону — и ты беспомощный, как слепой. А им нужно идти.

Зашнурованные в штормовки спасатели сейчас похожи на водолазов в глубоководных скафандрах. Вот первый, схватив конец веревки, делает шаг вперед и тут же тонет в белой пучине…

Мы смотрим вслед уходящим, и наши сердца сжимаются. По пути на аэродром им предстоит пройти узким коридором между барьером и зоной ледниковых трещин. Сейчас, в пургу, у них нет никаких ориентиров, только чутье. Беда, если ошибутся!

Нам, оставшимся в доме, предстоит долгое и томительное ожидание. Звонят с метеостанции. Главный синоптик бодро сообщает:

— Скорость ветра — сорок два метра в секунду. Возможно усиление. Смотрите не заработайте насморка!

— Сорок два метра! Это больше ста пятидесяти километров в час, — подсчитывает один из ученых. — На обжитых людьми землях таких ураганов почти не знают.

И вспоминает, что в Мирном однажды было зарегистрировано пятьдесят три метра в секунду. При подобном ветре выйти из убежища — все равно что оказаться на крыле летящего самолета.

Иногда сквозь вой ветра до нас доносится отдаленный грохот. Это в океане с пушечным грохотом ломается припайный лед и тяжело содрогаются высоченные, как горы, айсберги. Где-то сейчас в пурге заплутались трое, и шестеро их ищут.