Александр Шубин - Демократический социализм — будущее России

Эти ценности оказались поставлены под сомнение, как нечто нематериальное, а значит, несерьезное, и заменены так называемой «классовой моралью». И это отнюдь не изобретение большевиков, уже в «Анти-Дюринге» Ф. Энгельс обосновал эту гипотезу.

Марксизм оказался силен в своем разрушительном проявлении, как отрицание буржуазности, отрицание сформированного ею типа общества и личности. Сделанный им анализ капиталистических отношений, вывод о неизбежном преодолении их и переходе человечества к иному, более очеловеченному и духовному состоянию несомненно, можно отнести к числу исторических заслуг марксизма.

Однако отрицание не может быть принято за идеал без катастрофических последствий этого. Мавр (домашнее прозвище Маркса) сделал свое дело и давно уже должен был уйти. Антитезис по законам гегелевской триады должен смениться синтезом.

Ключ к возрождению социалистического движения — в окончательном преодолении марксизма, в выработке иной философской системы, построенной на старых, испытанных человеческих нравственных ценностях, к реализации которых в конечном счете и стремится все лучшее, что мы можем найти в учении Маркса.

Во все времена существовали люди, недовольные окружающей действительностью. Эти «недовольные» распадались на две группы: большинство худо-бедно приспосабливались, оставляя свое недовольство для застольных бесед с друзьями. Меньшинство — пыталось изменить жизнь. Эти «меньшевики» тоже были «революционерами», стремившимися во что бы то ни стало навязать свой идеал обществу; «реформистами», пытавшимися постепенно приблизить действительность к идеалу, и «утопистами», предпочитавшими поставить эксперимент на себе.

Наш сегодняшний рассказ о современных «утопистах», о тех, кто в нынешний жестокий век не утратил идеалов и пытается самостоятельно «нащупать» тропинку в будущее.

Вы просыпаетесь от звона будильника, проклиная все, сползаете с постели, проглатываете бутерброд и бежите к метро. Вас вдавливает в толпу, выплевывает на нужной станции. Поминутно глядя на часы, вы пролетаете через проходную и попадаете на службу. Духота, гарь, нервотрепка. Вечером — новые транспортные сражения. Дальше — телевизор, телефон и отбой. И так каждый день. Это — комфорт индустриального человека. За это боролись наши отцы и деды. А вокруг — катастрофы, грабежи и убийства, митинги и давка в очередях.

Но однажды Вы садитесь в автобус и через четыре часа езды оказываетесь среди лугов Калужской области, на краю леса, где стоит несколько только что построенных домов. Нет, это не дачный поселок. Сюда люди приезжают не отдохнуть, а жить. Вы попали на территорию педагогической ассоциации «Китеж», где проводится уникальный в нашей стране эксперимент. Здесь создается модель общества, основанного на непривычных, забьггых принципах духовной общины. Здесь должны будут жить дети-сироты и люди, готовые помочь им встать на ноги после первых жестоких ударов судьбы. Обитатели этого странного поселения надеются помочь в формировании поколения завтрашнего дня.

Президент Ассоциации «Китеж» — Дмитрий Морозов. Преуспевающий журналист, кандидат исторических наук «вдруг» бросил благополучную жизнь в городе и отправился в «глухомань» (от Калуги — 100 километров) строить город будущего. Почему? «Карма» — ответит вам Дмитрий (он — специалист по Индии) и загадочно улыбнется. Что-то в нем есть от восточного гуру, хотя по взглядам своим Морозов — человек православный.

«Карма» (или судьба) вела Морозова в Китеж с неумолимостью математического закона. Картины Рериха и историческая литература сформировали человека, способного воспринимать историю мира как целое, а себя — как ее часть. Полезное свойство в наш век отрыва от корней. В студенческие годы Дмитрий оказался на практике в Индии. Он совершил свое первое большое путешествие, объездив всю южную часть страны. Уже понимая, что дома не все благополучно, Дмитрий получил в Индии хорошую прививку от увлечения западной моделью общества: «Надо сказать, что Индия — нищая страна. И там я не стал любителем капитализма ни капли. Я думаю, что сейчас мы идем к индийскому варианту капитализма, а не к американскому. Я видел уровень жизни, который был в десятки раз ниже советского. То, что я видел, не поддается никакому сравнению с СССР. Самый нищий колхозник в России живет лучше, чем большинство индийцев.»

Но Морозов видел не только нищету и роскошь. Он постигал искусство медитации в индийских монастырях, изучал тысячелетнюю историю индийской сельской общины и опыт создания самоуправляющегося духовного сообщества будущего в Ауровиле. Между Востоком и Западом он искал что-то новое, подмечая плюсы и минусы любого опыта.

Дмитрию везло на встречи.

— Я приехал в Бангалор, где жил Святослав Рерих. Приехал просто так, без рекомендаций. Я востоковед, студент, хочу поговорить. При этом я знал, что нашим туристам отводится на встречу 15 минут. Он предлагал кофе, немного говорил с ними, а потом ссылался на дела и прощался. Автограф на память. Все.

Я сказал, что кофе пить не буду, потому что мне важнее поговорить. Через пятнадцать минут он мне сказал — оставайтесь. Я у него прожил три дня. Рерих показывал мне свои картины и коллекции бронзы, я ему читал свои стихи. Мы говорили о религии, о России, о ее будущем. Говорили про монастыри, которые помогли выстоять душе народной во время нашествий и смут. Я был настроен патриотически: почему Вы здесь, а не у нас? Почему Ваша мудрость не известна на Родине? Он улыбался. Я не учил его, понимал разницу уровней, я пытался его понять. А он говорил: «Дмитрий, вы поймите, что если есть человек светящийся, то просто тем, что он существует, он уже меняет мир.»

И до, и после Индии судьба подталкивала Дмитрия к построению собственной модели будущего. Ключевыми событиями были поездки в археологические экспедиции и пионерлагерь. Эти «обычные студенческие мероприятия» окончательно превратили Морозова в «нестандартного» человека, который не может вписаться в нашу социальную структуру.

Он вспоминает о своем археологическом братстве:

— Там мы работали по десять часов в сутки, в сорокоградосную жару, питались кабачками и капустой. Вот тогда я впервые понял, что такое коммунизм. Пусть первобытный. Но люди были абсолютно счастливы и гармоничны. Нас было мало — человек 15 в московской группе. Но никакой возрастной разницы — все ели из одного котла, помогали друг другу, защищали друг друга. Мы читали стихи, рассказывали прочитанные книги, спорили о политике, религии — это после работы 10 часов на жаре. Я ездил туда три года, и понял, что не хочу другой жизни, что радость мне доставляет духовное человеческое общение, а не материальные ценности. И тогда путь был определен. Правда я не знал, как его осуществить. Археологические экспедиции были временными, но уже с 19 лет я искал место, где подобный образ жизни может существовать «на постоянной основе».