Александр Шубин - Демократический социализм — будущее России

Левые прудонисты-депутаты Парижской Коммуны — были анархистами, революционерами и социалистами. И тем не менее у них есть чему поучиться нашим нынешним реформаторам.

Сегодня, когда марксизм превратился в «гонимое учение», часто приходится слышать от оппозиционно настроенных людей: «Учение Маркса нуждается в новом осмыслении. Пора вернуться к Марксу».

Безусловно, марксизм как первая системная социалистическая (антибуржуазная) идеология нуждается в тщательном и внимательном изучении; но рассматривать его как основу современного левого движения и универсальный путь выхода из кризиса цивилизации — не стоит. Суд над марксизмом произнесла сама история, практика, которая, по мысли основоположника, была критерием истины. Ни одна из многочисленных и разнообразных попыток воплощения его идей успехом не увенчалась. «По плодам их узнаете их».

Взгляды неомарксистов не имело смысла оспаривать, если бы за всю свою жизнь Маркс создал лишь «Экономико-филосовские рукописи» и «Капитал», если бы не поставил свою подпись под «Манифестом коммунистической партии» с его рецептами введения всеобщей трудовой повинности и «создания промышленных армий (в особенности для земледелия)», не написал бы «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» с апологией исторического насилия и «Критику Готской программы» с причудливым тезисом о диктатуре пролетариата.

Но Маркс «Экономико-философских рукописей» и Маркс «Манифеста» — это один и тот же Маркс. Эволюция его доктрины последовательна и закономерна, она раскрывает внутренние глубинные противоречия, лежащие в основе созданного им учения.

Согласимся с неомарксистами в том, что так называемый «марксизм-ленинизм» далек от истинного марксизма. Точно так же, как далеки от него любые ПРАКТИЧЕСКИЕ политичесие доктрины. Истинный марксизм живет только в теоретических работах самого Маркса и в книжках некоторых философов. Как железо в чистом виде существует только в лабораториях, а в практической жизни применяют сталь и чугун; так же и марксизм в чистом виде живет лишь как научная гипотеза. На практике же ведут политическую борьбу разные формы РЕВИЗИОНИЗМА.

Куда бы ни отправились политики, решившие практиковать марксизм — в легальную деятельность вместе с Э. Бернштейном, в революционную борьбу вместе с Лениным, в практическое рабочее движение вместе с Лабриоллой и Сорелем — всюду жизнь потребовала от них отказа от ряда существенно важных положений марксистской теории. А их последователи зашли в этом так далеко, что сохранили чисто символическую связь с основоположниками. Л. И. Брежнев, Мао Цзедун, И. Б. Тито, Ф. Миттеран оказались марксистами в гораздо меньшей степени, чем американский психоаналитик Э. Фромм.

Как философская школа, марксизм за какое-то столетие ужасно деградировал. Начиная с Ф. Энгельса, все последователи титана мысли оказывались на голову ниже своих предшественников.

Если учеником Сократа был Платон, а труды неоплатоников представляют собой явное развитие, усложнение философской системы учителей, то труды Плеханова — очевидный регресс даже по отношению к Энгельсу, отступление к механическому материализму Гольбаха. А пронизанный духом сиюминутной борьбы труд «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина может быть назван философским с тем же основанием, как журнал КНДР «Корея» — политологическим.

Отдельные исследователи философской школы марксизма, занятые прикладными проблемами, как, например, А. Грамши или Э. Ильенков, общей удручающей картины не меняют.

Зато «основоположников» новых сект в рамках марксистской традиции хватает. Учение распалось на множество противоборствующих направлений. Не успела урна с прахом Энгельса лечь на дно Ла-Манша, как ревизионисты, каутскианцы, большевики, синдикалисты сцепились во взаимной борьбе. Затем каждая из сект неоднократно разделялась. Большевизм распался на сталинизм и троцкизм, каждый из них породил массу школ, взаимоненавидящих друг друга. От некогда великой доктрины остался клубок политических интриг и амбиций. Качество перешло в количество.

Незавидная историческая судьба марксизма — не результат мирового заговора, не следствие того, что к нему примкнуло слишком много плохих и недалеких людей, а итог развития изначально присущего ему внутреннего противоречия.

Бросив вызов буржуазной цивилизации, ее экономике, политической системе, культуре и нравственности, доктор Маркс пощадил ее душу — материалистическую философию. И не только пощадил, но сделал своей религией.

Родившись в период античности, усыпленный христианством, продремавший все средневековье, материализм проснулся к жизни вместе с появлением молодой буржуазии. Он стал крайней формой реакции на духовный гнет государственной церкви, постепенно пленив мировосприятие верхушки третьего сословия. Материалистическая этика довольно быстро прошла путь от абстрактного гуманизма энциклопедистов до циничного эгоизма маркиза де Сад и Макса Штирнера.

Отрицание Высшего смысла человеческой жизни, бессмертия души, воздаяния за добрые и злые дела не могло привести к другому. Если существование человека, его разума, жизнь всего человечества — лишь случайный эпизод в бесконечном развитии холодной и мертвой материи, то борьба за идеалы и жертвенность лишены всякого смысла. «Летай иль ползай — конец известен, все в землю ляжет, все прахом будет!» — с точки зрения материалистической философии, горьковский уж абсолютно прав, а сокол выглядит параноиком.

В основе материалистической этики лежит активное стяжательство, стремление сейчас, пока жив, сорвать как можно больше цветков удовольствия. Такая мораль абсолютно согласуется с буржуазным мироощущением. Внешняя, ритуальная религиозность буржуазии не должна нас обманывать. Первые социалисты XIX в. Сен-Симон, Фурье, Вейтлинг, Прудон были идеалистами.

Свой выбор в пользу материализма бывший гегельянец К. Маркс сделал, руководствуясь политическими соображениями. Он, видя в церкви политического союзника старого режима, не хотел связывать себя чужими догмами. Но, встав на почву материализма, Маркс немедленно проиграл буржуазии, поскольку начал играть на ее поле. Каков смысл социального новаторства в лишенном глобального смысла мире? Ответ на это вопрос одновременно с Марксом мучительно искали и другие материалисты-социалисты. Чернышевский изобрел теорию разумного эгоизма. Кропоткин доказывал, что взаимопомощь важнейший фактор эволюции живой природы. Столкновения с реальностью эти теории не выдержали и рушились.