Игорь Вишневецкий - «Евразийское уклонение» в музыке 1920-1930-х годов

Август [1929, Париж]

<���…> Евразийство, по словам Сувчинского, вступило в новую фазу. Тот советский офицер Ланговой, которого я однажды встретил на евразийском собрании в Берлине и с которым беседовал о Мясковском, теперь очень выдвинулся в начальники контрразведки [*], и через него один из евразийцев, Арапов, получил разрешение легально поехать в Москву — поговорить. Сувчинский говорит, что Маркс отлично разработал, как надо свергнуть капитал, но в дальнейшей стройке многого не хватает: ни предначертаний Маркса, ни новых идей у советского правительства. И вот тут и должны прийти на помощь евразийцы. Пока же они могут пригодиться большевикам как некий передаточный пункт для сношений с заграницей, пункт, менее одиозный для заграницы, чем сами большевики. Во всяком случае, Арапов уже в Москве — очень любопытно, во что это выльется. <���…>

14 ноября [1929, Москва]

<���…> Беседа о заказе оперы. Я цитирую Радлова. Агитопера не обязательна, нужно лишь, чтоб не шла вразрез с эпохой, и желателен пафос. Упоминание о Евразии. Я изумлен. Найдут валюту. Все это дает новый поворот делу, особенно в сравнении с разговором с Радловым. В результате интересных разговоров еле поспеваю домой, куда приходит Мясковский… <���…>

17 ноября [1929, Москва]

<���…>

К Яворскому, далекое Замоскворечье. Тесно — две комнаты, на три четверти заставленные двумя огромными роялями. Еще величественный Кубацкий, и его жена-балерина. Обед отличный, хотя Яворский теперь не в прежней чести. Яворский о Сувчинском, после того, как я оповестил его приезд. <���…>

18 ноября [1929, Москва]

<���…> В десять Лопашев, а затем Держановский. Я деликатно назвал цену в шесть тысяч долларов, смогу начать первого июля, возьмет год, но нельзя заключать контракт без сюжета. Он говорит, что считает сумму возможной, во главе Радио стоит старый партиец, который желает моего участия. В крайнем случае валюту испросят в Политбюро. Просит прислать книги о Евразии, ему нужно. Хочет Асафьева ассистентом. Беседа длится два часа. Затем захожу к С. Городецкому, которого третьего дня встретил в Драмсоюзе. Про него говорят плохо: он подлизывался к коммунистам, даже травил свою братию — писателей, но потом сам как писатель сошел со сцены. Зашел я по старой памяти (Скифский балет) и потому, что он жил как раз напротив. Необычно интересная квартира, на Красной площади, где вершились тайные дела при Годунове. В стене предполагают замурованных людей. Своды, старинная обстановка. Но неуютно. Он говорит о либреттах, захватывает меня, я прошу присылать, не хочу агитки, антирелигиозных выпадов и беру право перекраивать. <���…>

[Сводная запись за] конец апреля — май [1930, Париж]

<���…> Сувчинский долгое время где-то пропадал. Нашел я его в несколько беспокойном состоянии духа: он по секрету собирается в СССР. В этом отношении у него уже налажены связи кое с кем в Москве, а главным образом с Горьким. «Евразия» закрылась: нет денег, зато много разногласий между евразийцами. В ожидании Сувчинский занимается пением: у него здоровенный тенор. <���…>

соч. 85

смешанный хор с сопровождением

симфонического оркестра

текст народный

Здравица написана на русский, украинский, белорусский, кумыкский, курдский, марийский и мордовский народные тексты.

В партитуре все транспонирующие инструменты написаны in С, т. е. так, как они звучат. В партиях английский рожок и валторны должны быть написаны in F, кларнет и трубы — in В.

Ударные инструменты (не считая литавр, ксилофона и колокольчиков) требуют трех исполнителей, в соответствии с чем они должны быть сгруппированы в три партии, а именно:

1) тарелки, бруски (Legno [дерево]);

2) малый барабан, треугольник;

3) бубен, большой барабан, тамтам.

Арфу желательно удвоить, у фортепиано открыть крышку.

Длительность произведения 12½ минут. Первое исполнение состоялось в Москве, 21 декабря 1939 года.

Più mosso (Moderate) [Быстрым шагом (Умеренно)]:

Pochissimo più animate [Слегка более оживленно]:

Allegro [Радостно]:

Andante, come prima [Шагом, как первая часть]: