Ксения Нестерова - Где найдешь, где потеряешь.

«Может, я все же ошиблась?» — Она решила заглянуть в траурный зал. Он располагался даже не на первом этаже, а в подвале. Туда вела крутая каменная лестница. Анфиса поспешила по ней, боясь упасть. В приоткрытую дверь проскользнула в зал.

Народа было довольно много. Из-за спин ей не был виден покойный. Где-то впереди тихо плакала

женщина. Анфиса прошла осторожно вперед и наконец увидела Штыря. Маска смерти так изменила его лицо, что Анфиса в первый момент его не узнала. Но, приглядевшись повнимательнее, уловила знакомые черты. Сердце ее сжалось, зло, сделанное ей Штырем, забылось, отступило куда-то на второй план. Она простила его за все. Ей стало не по себе, захотелось скорее отсюда уйти. Но в это время прощание закончилось, и гроб, поднятый на руки, поплыл к выходу. Какая-то женщина дернула Анфису за руку.

— Вы Что? Впереди гроба нельзя, — предостерегла она ее.

Анфиса отошла в сторону и прижалась к стене. Гроб проплыл мимо. Анфиса узнала Валета среди мужчин, несших гроб. Степана среди них не было. «Куда это он подевался? Лучший друг, и не пришел...» — удивилась Анфиса.

Валет не заметил ее, занятый своей тяжелой ношей и тем препятствием, которое представляла собой крутая лестница. За гробом шла группа ребят с отсутствующими, блуждающими взглядами.

«Наркоманы, — определила Анфиса. — И их лечил Антон. Лечил или...»

Анфиса так была ошеломлена своими мыслями и печальным зрелищем, что даже не заметила, как из группы провожающих покойного отделились две девицы и направились к ней.

— Что, сука, пришла посмотреть на него? — не доходя до Анфисы, чуть ли не заорала одна. — Я тебя сейчас саму в гроб уложу, сволочь! — С этими словами девица кинулась к ней, вытянув руки. Но другая успела на них повиснуть, останавливая подругу.

— Катька, ты что, с ума сошла! — стараясь говорить громко, но не кричать, останавливала она подругу. — Нельзя здесь.

— Да я ее порву щас!..

— Погоди, мы ее потом уроем!

Но Катька продолжала тянуться к Анфисе, кидая ей в лицо угрозы.

— Убью, сука! — кричала она.

К ним подскочили мужчины и, бросив злобные, ничего не понимающие взгляды на Анфису, схватили и утащили на улицу сопротивляющуюся и безумно брыкающуюся Катерину.

Вся сцена заняла, наверное, меньше минуты, но Анфисе показалось, что прошла целая вечность. Она продолжала как вкопанная стоять, слыша, как с улицы доносились рыдания девицы. Кто-то из мужчин довольно громко сказал:

— Жил не по-людски, ушел не по-людски, да еще и на похоронах бардак.

На него недовольно зашикали женщины. Автобус, газанув, зашуршал шинами, а Анфиса все еще продолжала стоять в траурном зале. И только когда в зал ввезли гроб с очередным покойником, она медленно направилась по лестнице на улицу.

Выйдя на свежий воздух, она вздохнула. Огляделась — нет, никто ее тут не поджидал.

«Откуда она меня знает? Почему кинулась на меня?» — задавала она себе вопросы, и в тот же момент ей показалось, что она где-то видела эту девицу. Но где? Сколько ни пыталась, так и не могла вспомнить.

— Куда я иду? — спросила она себя вслух, резко остановившись и вернувшись от своих мыслей к действительности. Она машинально почти уже дошла до метро.

«А как же Николай? Нет. Не приезжать же сюда еще раз», — с этими мыслями она повернула обратно.

«Бомба дважды в одну воронку не падает, — вспомнила Анфиса где-то слышанную поговорку, выходя через полчаса из морга. — Если уж ты попала на похороны Штыря, то, естественно, Николай здесь никогда не работал. Ну а теперь, наконец, к тетушке...»

* * *

Очередная больница. Анфиса все-таки решила «отработать» ее, а после этого двигать к тете Маше за деньгами да обсуждать радужные планы на безрадостное будущее... Или наоборот — безрадостные планы на радужное будущее.

Опять — больница. Опять поиски — куда податься, кого с милой улыбкой спросить: где у вас тут трупохранилище? Господи, еще пару месяцев назад, если бы ей сказали, что она будет шататься по Москве и задавать такие вопросы...

— Извините, — обратилась она к двум девушкам, перегнавшим ее, — а где здесь морг?

— Вы там, за углом, корпус пройдете и как раз в него упретесь, — пояснила одна из них, сочувственно посмотрев на Анфису.

Анфиса догадалась, что ее приняли за одну из несчастных родственниц. Ей стало как-то не по себе, и она, не желая, чтобы о ней так думали, пояснила:

— Мне просто надо узнать, не работает ли там один врач.

— Там нет врачей, там патологоанатомы, — пояснила девушка. Обе они были довольно симпатичные, стройные. Дубленки на них были накинуты на белые халаты, значит, бегали куда-то по делам. Одна, что разговаривала с Анфисой, была перекрашена в яркую блондинку, но отросшие корешки волос выдавали ее, другая — тоже крашенная, только в рыжую.

— А кого вам нужно? — поинтересовалась рыжеволосая.

— Мне нужен Николай Кушнир, — не надеясь получить от них точного ответа, сказала Анфиса, просто из-за уважения за помощь и желания удовлетворить их девичье любопытство.

— Николая Васильевича? — удивленно произнесла ненатуральная блондинка, и девчонки загадочно заулыбались.

Анфисе не верилось в удачу.

— Он здесь работает? — с замиранием сердца спросила она. — Вы его знаете?

— Конечно, — затрещала рыжеволосая. — Кто же его не знает. Он здесь самый обольстительный мужчина... — Она засмеялась, а ее подруга недовольно поджала губы. — А вы кто ему?

— Я просто разыскиваю его по делу, — пояснила Анфиса.

— Так вы его не знаете и никогда не видели? — поинтересовалась она. Анфиса отрицательно качнула головой.

— А-а, — немножко разочарованно протянула рыжеволосая. — Тогда сейчас сами убедитесь. Мужик во! — и продемонстрировала большой палец руки. — У нас почти все девчонки по нему сохнут... Вон и Надька тоже!

— Да перестань, — недовольно отмахнулась Надежда.

— Сохнет, сохнет... — смеялась рыжеволосая. Ей явно нравилось издеваться над подругой. — Только он — кремень. Сколько они его ни обхаживают, ни на одну не клюнул... — Девица была из любительниц поболтать, и Анфиса с удивлением ее слушала, идя с ними рядом, тем более что им оказалось по дороге.

Больше всего Анфису поразило, что Николай, оказывается, довольно красивый и интересный мужчина. Ей никто этого не говорил...

«Может, просто девчонки по молодости бесятся, — думала она. — Все мы влюблялись в школе в учителей, и они нам казались красавцами. А теперь глянешь на фотографию и удивляешься. Урод уродом! А мы сохли...» В Анфисином воображении образ Николая сначала вообще никак не складывался, а потом стал ассоциироваться с его дядей. Она ожидала увидеть такого же неприятного, умалишенного, только моложе. Эдакий маньяк с дрожащими руками и слюной на подбородке.