Ярослав Бутаков - Тайны древних миграций

В период, когда она выдвигалась, концепция Гамкрелидзе-Иванова получила поддержку на государственном уровне. Их двухтомник «Индоевропейский язык и индоевропейцы», вышедший в 1984 году, был в 1988 году удостоен Ленинской премии. В иное время это была бы заявка на роль «единственно верного учения в языкознании». Но, конечно, она вызвала критику среди учёных не поэтому.

О.Н. Трубачёв в своей работе «Этногенез и культура древнейших славян», впервые вышедшей в 1991 году, подверг серьёзной критике ряд доводов этой и других теорий ИЕП. Касаясь одного из них, он писал: «Уязвимо заключение авторов теории ближневосточной прародины индоевропейцев: “Смещение общеанатолийского по отношению к первоначальному ареалу распространения общеиндоевропейского языка было сравнительно небольшим. Этим и объясняется исключительная архаичность анатолийских языков”. Для нас совершенно очевидно, что из этой же самой посылки — архаичность хеттского и других анатолийских языков — может быть с гораздо большим основанием сделан вывод о дальней миграции, приведшей эти языки на периферию некоего ареала».

В пользу локализации ИЕП в Европе, по мнению Трубачева, свидетельствует распространение древне-европейских гидронимов, которые исследователь считает праиндоевропейскими. Участков их концентрации три: в Северо-Западной Германии, в Прибалтике и в Средней Италии. Поскольку «кучность однородных… названий как раз характеризует зоны экспансии, колонизованные районы, а отнюдь не очаг возникновения», то «центр древнего индоевропейского этноса в Среднем Подунавье определяется… как бы векторным способом — примерно посередине между тремя крупными скоплениями… индоевропейских гидронимов… выступающих здесь как на периферии ареала».

Постулируемая же теорией Гамкрелидзе-Иванова «вторичная северо-понтийская прародина индоевропейцев Европы, пришедших сюда очень давно будто бы в результате миграции в обход Каспийского моря или через Кавказ, не объясняет образования древнеевропейской гидронимии. Ничего отдаленно напоминающего этот компактный ономастический ландшафт нет ни в Малой, пи в Большой Азии, хотя там его зафиксировали бы древнейшие письменные традиции. Компактный древнеиндо-европейский ономастический ареал мы находим только в Европе, и диагностическое значение этого факта трудно переоценить в вопросе древней локализации индоевропейцев».

В пользу концепции Трубачёва говорит учёт ею всей сложности и динамизма этнической истории. Трубачёв выдвигает ряд важных теоретических положений дня поиска прародины славян, которые точно так же применимы и к поиску ИЕП: «(1) Постулат территориально ограниченной прародины неудовлетворителен так же, как (2) унитаристский постулат якобы изначального без-диалектного праязыка… (3) праславянский — живой язык со всеми атрибутами сложности живого языка, (4) чисто славянская гидро- и топонимическая область нереальна, наряду со славянскими всегда присутствовали и неславянские элементы». Следовательно, невозможно найти и чисто индоевропейскую территорию в древности. К этим положениям автор концепции прибавляет ещё несовпадение границ археологических культур с границами этноса.

Внелингвистическая основа концепции Трубачёва — в отстаиваемом многими археологами представлении о непрерывности культурного развития Европы начиная с мезолита. Энеолитические и более поздние культуры Балкано-Дунайского региона, в том числе Винча, принадлежат индоевропейцам, что, однако, «не исключает отнесения сюда же территории Украины [трипольская культура. — Я.Б.] и, возможно, других соседних областей, как не исключает оно и присутствия неиндоевропейских элементов хотя бы в части этого ареала».

«Аргумент колеса» для локализации ИЕП на Ближнем Востоке не может быть решающим, так как свидетельства использования колёсного транспорта имеются и для Европы IV тысячелетия до н. э. С одомашниванием лошади это никак не связано, так как первым тягловым животным был, скорее всего, бык (вол).

Добавим от себя, что упадок цивилизации Винча, выразившийся, в частности, в утрате ею письменности, не обязательно был вызван внешними вторжениями. Это могли быть миграции внутри комплота этносов данной цивилизации. В гл. 7 мы привели пример упадка микенской цивилизации Древней Греции в результате вторжения дорийских племён. В эпоху складывания классов цивилизация представляла собой непрочное образование элитарного характера, которое могло быть разрушено вследствие внутренних потрясений. К социальным движениям, которые в те древние времена выражались только в форме миграций, когда, по классическому определению, «избыток населения давил на производительные силы» (любая миграция — это и есть, прежде всего, именно социальное движение!), могли приводить климатические изменения. Одно из таких изменений как раз и произошло в конце IV тысячелетия до н. э. и выражалось в похолодании.

Есть и у версии Трубачёва, как и у любой другой, свои спорные моменты. Не все лингвисты согласны с индоевропейским характером древнеевропейской гидронимии. Также не все признают тезис, будто «ни германские, ни славянские языки не хранят никаких следов индоевропейско-доиндоевропейского билингвизма». Есть целое направление в лингвистике, занимающееся (и небезуспешно) поисками доиндоевропейского субстрата в германских языках.

Наконец, если логически развить положение о несоответствии границ археологических культур этническим границам, то следует признать полную невозможность точно определить этническую принадлежность носителей всех культур, от/о которых не осталось письменных свидетельств! В этом случае любые реконструкции этнической истории будут иметь смысл только для той эпохи, когда уже имеется читаемая нами (хотя бы фонетически) письменность, которую мы можем отождествить с тем или иным известным языком. Любая попытка выйти за пределы этих хронологических рамок открывает безудержный простор фантазии, имеющей мало общего с наукой.

Но кое-что определённое по проблеме ИЕП сказать всё-таки можно. Если и был когда-то в древности «арийский» расовый тип, то он не был тождествен нордическому расовому типу северных европеоидов. Последние стали говорить на «арийских», индоевропейских языках не раньше III тысячелетия до н. э., заимствовав эти языки извне. Если нордический элемент присутствовал в составе мигрировавших в IX тысячелетии на юг древних евразийцев (при условии, что эта миграция вообще имела место), то за несколько тысяч лет пребывания в «ностратическом союзе» он, как рецессивный, должен был раствориться. Среди первых индоевропейцев в Европе, были они «автохтонами» или пришельцами извне, нордический расовый тип если и присутствовал, то лишь в ничтожной примеси. Это подтверждается и антропологическими данными по всем культурам, претендующим на роль предковых для индоевропейцев. Миф об «истинных арийцах» и их якобы выдающейся роли в сложении древних цивилизаций не имеет под собой фактической почвы.