Вячеслав Маркин - Кропоткин

Вечером 28 сентября 1862 года они выехали с Кукелем из Иркутска, направляясь на восток. В половине второго ночи были на берегу Байкала, в Лиственничной, и утром отплыли на пароходе купца Хаминова. Сквозь розовый туман просвечивала гладь Байкала, в которой отражались окружающие озеро горы, увенчанные на вершинах снегами. Но главное, что сразу потрясло Кропоткина, — удивительно прозрачная вода. Повезло, что буря уже отшумела накануне. За семь с половиной часов доплыли до Посольского. Солнце заходило, и тихий Байкал снова окутался розовой дымкой.

Для жителей Посольского Иркутск был далеким заморским городом (он буквально находился за «морем» — Байкалом). Вечером тронулись по широкой продольной долине, пересекавшей горы с заснеженными вершинами. Постепенно расширяясь, долина вывела в Братскую степь, раскинувшуюся верст на триста. При впадении реки Уды в Селенгу проехали по улицам оживленного города Верхнеудинска (теперешний Улан-Удэ). За ним — снова степь, окаймленная справа и слева лиловыми цепями гор. С приближением к Чите начался непрерывный подъем в отрогах этих гор, среди чахлого, кривоствольного леса. На противоположном склоне дымил лесной пожар, который и не пытались погасить — сам погаснет, когда пройдет дождь.

К Чите приближались ночью. «Вот он, областной город Чита! — торжественно объявил Кукель. — Направо — хрустальный дворец всемирной выставки». Речь шла об открывающейся на следующий день Забайкальской выставке изделий местной промышленности, расположившейся в скромном доме казачьего тира. Но для Восточной Сибири это событие было значительным — такая выставка была первой, и время ее работы действительно совпало со Всемирной выставкой в Лондоне, приглашением на которую иркутские власти не решились воспользоваться, а читинские устроили свою.

В областном правлении огни были потушены, все уже легли спать. Но гости из Иркутска приезжали сюда не так уж часто, и к ним вышел заспанный адъютант, князь Дадешкелиани. Остаток ночи был заполнен обсуждением новостей — сибирских и столичных. Рассказы о «мерзостях» иркутского губернатора Жуковского, год назад вершившего дела Забайкальской области и казачьего войска, перемежались с обсуждением поступка известного писателя Н. В. Шелгунова, навестившего с женой поэта Михаила Михайлова, сосланного на каторгу за «сношение с государственным преступником». Шелгунову было запрещено возвращаться в Петербург, и он поселился поблизости от Казаковского золотого прииска Нерчинского округа, где отбывал каторгу Михайлов. Это почему-то очень напугало власти, и из столицы был послан жандармский полковник арестовать Шелгунова — настолько опасным показалось общение публициста и опального поэта даже здесь, на громадном расстоянии от Петербурга. Сошлись на том, что факт этот свидетельствует о слабости правительства. «Чем хуже, тем лучше», — сказал Кукель, а Дадешкелиани добавил, имея в виду высшие власти: «Им хоть кол на голове теши…»

Чита удивила: всего несколько деревянных домов, из которых не более пяти-шести двухэтажных. Но еще десятью годами ранее Чита состояла всего из нескольких домиков в окружении безлюдной степи и ее никак нельзя было назвать городом. Теперь здесь появились дом губернатора, областное правление, тир, лазарет. «Далее я всмотрелся в общество — несколько образованных и хороших людей, Кукель и его славная семья, — и успокоился. Тотчас же решил я, что тут не будет скучно», — записал Кропоткин в своем дневнике.

В полдень состоялось открытие первой Забайкальской промышленной выставки. Все читинское общество собралось в помещении тира. Немногочисленные экспонаты осмотрели быстро и, пока шло освящение выставки, пошли «закусывать» (этим словом, как заметил Кропоткин, в Сибири называли любой прием пищи).

На следующий день в честь открытия выставки был дан обед. Кропоткину понравилось ощущение единства читинского общества, в котором сословные перегородки как-то не замечались. Даже старейшина бурятов, тайша Тугулатур Тобаев, занимал почетное место с женой, сыном и переводчиком. Кропоткин подсел к нему за столик, пытаясь «взять интервью». Но тайша на все вопросы о том, нравится ли ему выставка, отвечал: «Хорошо, ладно», — или добавлял: «Кто к чему привык, то тому и нравится». То же самое он сказал и по поводу концерта, которым завершился бал. Оркестр из казаков под руководством капельмейстера урядника Хомяка, неплохо игравшего на скрипке и кларнете, исполнил полонез из самой популярной тогда оперы Глинки «Жизнь за царя», а потом модную итальянскую песенку «Il Baccio» («Поцелуй»).

Сразу по приезде в Читу Кукель дал Кропоткину поручение составить по запросу губернского правления Восточной Сибири описание читинской выставки. В начале будущего года это описание было отпечатано тиражом 500 экземпляров в типографии штаба войск в Иркутске и отправлено, помимо обязательного экземпляра, министру государственных имуществ, в Вольное экономическое общество, Московское общество испытателей природы и Императорское Русское географическое общество. В Читу пришли благодарственные письма, одно — за подписью вице-председателя ИРГО адмирала Ф. П. Литке [13] Федор Петрович Литке (1797–1882) — русский мореплаватель, участник кругосветного плавания в 1817–1819 годах, адмирал, президент Петербургской академии наук (с 1864 года), один из организаторов Русского географического общества и его первый вице-председатель. .

Так географы России впервые узнали имя Кропоткина, еще никому из них не известного «сотника Амурского казачьего войска». Нельзя было не обратить внимание на обстоятельность и глубину описания выставки. Было рассказано о всех пятнадцати ее разделах, а по сути, о состоянии практически всех отраслей хозяйства в области: зерноводства и огородничества, животноводства и пчеловодства, лесотехнического, металлического, столярного, стекольного, прядильно-ткацкого производства. Автор упомянул даже о произведениях иконописи, живописи и народного творчества. Причем это было не просто перечисление, а попытка всестороннего анализа состояния дел с определенными выводами и рекомендациями. Кропоткин говорил о плохом обеспечении земледельцев орудиями обработки земли, отсутствии навыков огородничества у новоселов-казаков, которым он советовал поучиться у китайцев. Но главную причину недостаточно быстрого развития земледелия в Забайкалье он видел в том, что вся земля принадлежит казне и арендаторы не могут спокойно на ней работать, не будучи уверены в том, что у них эту землю не отберут.