Лев Кривицкий - Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции

Переход от ряда локальных эволюционизмов и частных теорий эволюции к универсальному эволюционизму оказывается чрезвычайно сложным вследствие крайней специализации науки и неразработанности научно-философского мировоззрения. Но процесс этот идет и на уровне междисциплинарных связей, и в сфере совершенствования научной картины мира, и на путях неустанных философских поисков. Российский исследователь М. Конашев отмечает по этому поводу, характеризуя последарвиновский период развития науки:

«Началась великая трансформация представлений человека о самом себе и мире, которая может быть названа эволюционной революцией, и одним из результатов которой стало изменение научной картины мира, все более становившейся картиной эволюционирующего мира. Человек оказался перед необходимостью признать, что не просто «все течет, все изменяется», а что отдельные части мира, включая него самого, и мир в целом постоянно, непрерывно развиваются, эволюционируют, становясь тем, чем они не были раньше. Тем самым стал изменяться и предмет науки в целом. Теперь таковым все больше становилась эволюция» (Конашев М.Б. Эволюционная теория и эволюционная культура (от эволюционной теории Дарвина к всеобщему эволюционизму) – в кн.: Идея эволюции в биологии и культуре – М.: Канон, 2011 – 640 с., с. 301).

Сама постановка вопроса об универсальности эволюции настоятельно требует поиска ответов, связанных с обобщениями итогов частных теорий эволюции. «В той степени, – пишет далее М. Конашев, – в какой в любой частной эволюции имеются черты, свойства и некие атрибуты всеобщей эволюции, теория этой частной эволюции содержит в себе понятия, отражающие черты, свойства и атрибуты всеобщей эволюции. Постольку, поскольку в частных теориях эволюции содержатся данные понятия, эти теории, пусть в неполной, частичной, в еще не развернутой форме, содержат также предпосылки и элементы будущей, еще не созданной, но уже имеющейся в возможности теории общей (всеобщей) эволюции» (Там же, с. 302).

В метатеории, формирующейся на базе идеи универсального эволюционизма, в органическое единство приходят философия, система наук и общенаучный уровень научных исследований. В универсальном эволюционизме находят воплощение и развитие очень древние философские представления о всеобщей взаимосвязи и единстве мира, причем единстве безусловно материальном. Это безусловно материализм, и материализм гораздо более глубокий, чем так называемый диалектический материализм марксистов. Он не допускает тоталитарных политических истолкований, как материазилм Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина. Это последовательно эволюционный материализм. Не кровавые революции и диктатуры пролетариата, а последовательные воплощения в обществах порядка и свободы являются средствами социальной реализации идеи универсального эволюционизма.

В универсальном эволюционизме как эволюционно-материалистической трактовке универсума отнюдь не отвергаются плодотворные идеи идеалистического эволюционизма. Все когда-либо существовавшие школы философии вступают здесь в диалог. Отвергаются, а точнее, преодолеваются лишь попытки мифологического, креационистского истолкования эволюции, связанные с представлением о вмешательстве в ход эволюции неких потусторонних, нематериальных антропоморфных сил, действующих извне эволюции. Эволюция всеобща, и ничто не существует вне ее или над ней.

Эволюция есть causa sui, сама себе причина, причина причин. Эволюция универсальна, и ничто не вмешивается в ее ход. Весь мир есть эволюционирующая материя, а духовная сфера разумных существ, сколько бы их ни было во Вселенной, есть ее порождение. Так развивается и реализуется в универсальном эволюционизме классическая идея Спинозы об исходной причине всякого бытия, о первопричине мира, не допускающая никакой иной первопричины, кроме всеобщей, всеохватной, самодвижущейся эволюции.

Соответственно, универсальный эволюционизм не допускает реального существования никаких сказочно-мифологических персонажей – ни богов, ни ангелов, ни чертей, ни леших, ни водяных, ни оживших покойников, ни чудотворных способностей или предметов, ни прочих сверхъестественных явлений и существ, которыми религиозно мобилизованная фантазия человека населяет небесный, земной и подземный миры. Придется выбирать: или вы мыслите реально, как эволюционист, или вы тешите себя иллюзиями о загробном мире, вечности души и ее переселении из эволюционирующего тела в фантастический мир за пределами эволюции. Вы вправе выбрать последнее, но тогда вся ваша жизнь пройдет в рабском подчинении архаическим традициям и предрассудкам, в ожидании смерти и загробного воздаяния, а не в постоянном развитии своих телесных и духовных возможностей.

Исследование универсального эволюционного процесса, или, как выражались исследователи, глобальной эволюции, началось в западных странах главным образом на уровне решения общенаучных, междисциплинарных проблем. В США возникла школа так называемого «нового эволюционизма», идеи которой распространились на Западную Европу, но пользовались лишь незначительным влиянием. В 50-е – 60-е годы XX века бурное развитие кибернетики вскрыло возможности небожественного управления процессами в технике, социальной сфере, живой и даже неживой природе. Кибернетика показала важность информации небожественного происхождения в управлении эволюционными процессами. Распространилась идея самоуправления, спонтанного, автоматически действующего управления в процессах и объектах различного уровня сложности.

Распространение моды на общую теорию систем, созданную еще в 1930-е годы биологом-неоламаркистом Л. Берталланфи, не только натолкнуло многих ученых на поиск проявлений системности в развитии объектов исследования, но и указало на общность строения систем различного уровня, всеобщность системообразования на всех уровнях бытия и принципиальную несводимость целостности систем к простой совокупности их элементов. Системологическое миропонимание наслоилось на кибернетическое моделирование, в котором особая важность придавалась прямым и обратным, положительным и отрицательным связям, а идея «черного ящика» ориентировала исследователей на изучение сложных систем путем анализа входных и выходных параметров, поскольку такие системы не реагируют вполне адекватным и точно прогнозируемым образом на внешние воздействия.

Но непосредственное осмысление мира на общенаучном уровне как эволюционирующей системы систем началось с созданием неравновесной термодинамики и синергетики. В основу такого осмысления была положена идея самоорганизации, осуществляемой посредством спонтанного упорядочения хаоса. В работах создателя неравновесной термодинамики Ильи Пригожина была обоснована необходимость нового диалога человека с природой, позволяющего установить общие тенденции в развитии эволюционных процессов. Если классическая термодинамика в своих мировоззренческих выводах приходила к признанию неизбежности всеобщей деградации материи, распадению разнообразия и тепловой смерти Вселенной, то неравновесная термодинамика Пригожина, основанная на анализе открытых систем, приходила к противоположным выводам. Она показала принципиальную возможность последовательного повышения разнообразия космических систем, направленности эволюции к усложнению организации и достижению прогрессивных изменений. Что, разумеется, не исключает и противоположной направленности ряда эволюционных процессов. Когда немецкий ученый Герман Хакен обобщил на общенаучном уровне проявления процессов самоорганизации и предложил для их изучения и моделирования новую научную дисциплину, названную им синергетикой, эта дисциплина стала претендовать на объяснение механизмов эволюции не только в неживой природе, но и в живой материи, и в человеческом обществе. Сторонниками синергетики эволюция стала пониматься как всеобщая самоорганизация.