Лев Кривицкий - Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции

Именно незначительность горизонтального переноса генов, как и незначительность вертикального мутагенеза в их воздействии на наследственность позволяют обеспечить нормальную передачу наследственных признаков и нормальную смену поколений. И горизонтальный перенос, и проявления мутагенеза в череде поколений составляют статистически пренебрежимую величину, причем последствия и того, и другого идентичны по своему болезненному, вредоносному воздействию на организмы.

Строить на них теорию эволюции – значит представлять эволюцию как ненормальный, болезненный процесс, и хотя такие процессы действительно часто сопутствуют эволюции, сама по себе эволюция есть главным образом процесс здоровых, нормальных, реформных преобразований, основанных на интенсификации биологической работы организмов и смене способов функционирования их мобилизационных структур.

Как мутации, так и прочие нарушения генного информационного и вещественно-энергетического обмена, включая и горизонтальный перенос, устраняются из жизни клеток и сводятся к статистически пренебрежимой величине именно в процессах обеспечения здоровой наследственности, отшлифованных эволюцией под действием биологической работы и отбора.

Подобные нарушения блокируются барьером Вейсмана, устраняются системой репараций, переводятся в гетерозиготное состояние, элиминируются стабилизирующим отбором, встраиваются в огромные пространства некодирующей ДНК и т. д. Только изменение форм и содержания биологической работы при соответствующем изменении вектора отбора может сделать необходимым выработку новых генетических конструкций или извлечение из резервов наследственности подходящих структур для закрепления выработанных свойств. В экстренных случаях может пригодиться все – и мутации, и результаты горизонтального переноса. Но усваиваются они не случайно, не хаотически, а лишь под направляющим действием максимизации мобилизационных усилий организмов, осваивающих новые способы вещественно-энергетического самообеспечения. Не гены формируются и направляют эволюцию, а эволюция формирует и структурирует гены. Нет постоянных и регулярных усилий по изменению жизни – не будет и эволюционных преобразований, каким бы манипуляциям ни подвергались генетические структуры.

В. Савченко, как и В. Кордюм, указывает на генетически модифицированные организмы как на пример эволюционных преобразований при горизонтальном переносе генов. Однако нельзя забывать о том, что в генно-инженерных лабораториях подобный перенос осуществляется не случайно, а целенаправленно и строго дозировано, что биологическую работу организмов при усвоении новых генов в данном случае заменяет труд ученых и лаборантов. Точно так же труд людей выступает заменителем биологической работы при выведении доместифицированных пород животных и сортов растений посредством искусственной селекции.

Спонтанная генная инженерия также, несомненно, имеет место в естественной эволюции. «Анализ генома человека, – отмечает В. Савченко, – показал, что многие наши гены происходят не от предкового эукаритотического генома, а от бактериальных геномов. Трансформированные продукты таких генов более похожи на белки бактерий, чем белки эукариот. Они имеют тесные семейные связи с бактериальными генами, как это обычно наблюдается при вертикальном переносе от поколения в поколение» (Там же, с. 341).

Когда для биологической работы организма нужен какой-то белок, он не станет отвергать случайно встроившийся в его геном набор текстов, необходимый для производства этого белка. Но для ассимиляции этого набора, заимствованного от бактерии, некогда заразившей этот геном, понадобится биологическая работа многих поколений, поддержанная отбором и способствовшая широкому распространению полезных генов в популяциях.

Геноцентрически обусловленное преувеличение эволюционного значения горизонтального переноса генетических структур характерно для В. Савченко, как и для В. Кордюма. Но основное значение книг В. Савченко заключается не в апологии горизонтального переноса, а в идее связанности генетического, фенотипического, и экологического аспектов глобального эволюционизма. В. Савченко понимает биосферу как целостную живую систему, обладающую собственной наследственной базой – геносферой.

Последняя обеспечивает преемственность в развитии всех форм жизни, их зависимость от «планетарной сети геномной информации и глобальной фенотипической паутины жизни», координируемость их эволюции с глобальным, общепланетарным эволюционным процессом.

На эволюцию работает вся биосфера, создавая предпосылки для относительно обособленной эволюции каждого вида живых организмов.

Многие специалисты сегодня отказываются признать горизонтальный перенос генов в качестве значимого фактора эволюции. Так, по мнению В. Бердникова, довольно популярные (и модные) в настоящее время взгляды на эволюционную роль горизонтального переноса генов не имеют оснований, так как заимствование чужеродных генов и включение их в геном может лишь внести определенный вклад в спонтанный мутагенез (Бердников В.А. Основные факторы макроэволюции – Новосибирск: Наука, 1990 – 253 с., с. 3).

Комментарии излишни.

28.6. Современный кризис эволюционизма и необходимость нового синтеза

Всё предшествующее изложение подводит нас к выводу о том, что современный кризис эволюционизма в своей основе является кризисом геноцентрического мировоззрения, зародившегося в эволюционной биологии в начале XX века и занявшего в ней господствующие позиции. Именно этот тип мировоззрения, охватывающий самый широкий спектр конкурирующих между собой теоретических моделей эволюции, завёл теорию биологической эволюции в целом в непроходимый тупик, и выход из этого тупика возможен только на почве последовательного негеноцентризма.

Известный российский биолог Андрей Антонов указывает на своеобразный плюрализм теорий эволюции в современной биологии. «СТЭ, – полагает он, – отнюдь не единственная теория эволюции в современной биологии. С ней успешно сосуществуют другие представления о путях и механизмах возникновения разнообразия живых существ, населяющих сегодня нашу планету. Неудивительно поэтому, что дискуссии вокруг важнейших положений дарвинизма ведутся с момента его зарождения и по сей день. Оппоненты СТЭ с большим или меньшим успехом разрабатывают многие старые, предлагают новые теории биологической эволюции или новые решения частных её проблем» (Антонов А.С. Генетические основы эволюционного процесса – М.: Знание, 1983 – 64с., с. 3).

Таким образом, автор брошюры как бы уравнивает в правах на существование и развитие, открытие новых истин наряду со СТЭ альтернативных ей эволюционных подходов, концепций и представлений. Он подчёркивает, что оппоненты СТЭ «не менее компетентны в вопросах биологии, чем её сторонники, не хуже их знают исходный биологический материал» (Там же, с. 34).