Юрген Торвальд - Сто лет криминалистики

Большая часть исследований Орфилы посвящена мышьяку. Он собрал и проверил на опыте все, что было известно уже во Франции и за ее пределами. На отравленных собаках он показал, что мышьяк из желудка и кишечника проникает в печень, селезенку, почки и даже в нервы. Следовательно, если в желудке не удавалось уже обнаружить яд, нужно было искать его в других органах. Орфила усовершенствовал метод Валентина Розе. Он обрабатывал азотом ткань человека или животного до полного обугливания. Чем полнее разрушалась материя, впитавшая в себя яд, тем легче и убедительнее удавалось доказать наличие мышьяка. Это относилось также к исследованию содержания желудка и кишечника, в котором подчас было так много составных частей белка и жира, что они не позволяли выделить мышьяк. Методом Ханеманна здесь ничего нельзя было сделать. Сероводород мешал выделению мышьяка в виде желтого осадка. Больше того, имеются составные части желчи, которые под действием сероводорода дают желтый, растворимый в аммиаке осадок, который легко можно было принять за мышьяк, хотя его там не было.

Так давала о себе знать то возрастающая, то утихающая волна ошибок, которая сопровождала развитие как токсикологии, так и судебной медицины в целом. Орфила требовал, чтобы при доказательстве наличия мышьяка каждый желтый осадок, если он даже и растворялся в аммиаке, подвергался дополнительной проверке. Он считал мышьяк обнаруженным только в тех случаях, когда желтый осадок в подогретой колбе образовывал металлическую бляшку и когда с помощью реактивов удавалось доказать, что бляшка действительно состоит из мышьяка.

Но как ни велики были успехи Орфилы, он все время натыкался на препятствия, которые не мог преодолеть, и на проблемы, которые не мог разрешить. У некоторых животных, которым он на глазах учеников давал мышьяк, ему не удавалось обнаружить яд даже в самых отдаленных органах, несмотря на все его усилия. Почему? В чем причина? Подвергался ли яд в организме изменениям или выходил из организма с рвотной массой и поносом почти полностью, так что оставшиеся незначительные его следы невозможно было обнаружить существовавшим методом? Значит, нужно искать новые методы исследований, которые позволили бы обнаружить даже мельчайшие следы мышьяка.

Орфила был великим компилятором и экспериментатором, но не первооткрывателем, и новый метод был открыт неизвестным до тех пор химиком Королевского британского арсенала в Вулвиче, под Лондоном, Джеймсом Маршем.

Джеймсу Маршу было сорок два года, когда в 1832 году ему пришлось разбирать дело об умышленном отравлении. Вблизи Вулвича, в Плумстеде, при странных обстоятельствах умер зажиточный фермер по имени Джордж Бодл. Смерти предшествовали рвота, понос, слабость, боли в животе. Первые симптомы заболевания появились вскоре после того, как он выпил свой утренний кофе. У его жены, дочери, глухонемой внучки и у служанки Софии Тэйлор тоже начались боли в животе, но все обошлось благополучно.

У мирового судьи Слейка и местного констебля Морриса сразу возникли подозрения. Они знали семью Джорджа Бодла. Пострадавший — восьмидесятилетний старик — тиранил родных. Его сын Джон Бодл (прозванный средним Джоном), живший у отца со своей семьей как батрак, ждал с нетерпением кончины старика. А внук умершего, молодой Джон, тунеядец, был постоянно стеснен в деньгах.

Когда служанка София Тэйлор рассказала, что молодой Джон неожиданно появился утром на ферме в день заболевания старого Бодла и изъявил желание (чего раньше никогда не было) набрать из колодца воду для кофе, подозрения мирового судьи усилились. Подозрения усилились еще более, когда Слейку рассказали о разговоре молодого Джона с матерью. Были сказаны такие слова: «Лучше бы старик умер. Тогда мы имели бы пару тысяч фунтов в год». Вскоре стало известно, что накануне молодой Джон дважды покупал в аптеке мышьяк «для борьбы с мышами».

Слейк приказал упаковать кофейник и распорядился произвести вскрытие трупа хирургу Батлеру, который кофе и внутренние органы старого Бодла передал химику Джеймсу Маршу. Неохотно взялся Марш за дело. Он изучил методы доказательства наличия мышьяка, которые были выработаны в Германии. В кофе и в содержимом желудка он наткнулся на следы мышьяковистого ангидрида: желтый осадок, растворимый в аммиаке. Ему удалось доказать, что речь идет об умышленном отравлении, и молодого Джона обвинили в убийстве. Но во время суда в Медистоуне, который начался 12 декабря 1832 года, победило уже известное нам недоверие английской общественности к полиции и к научным доказательствам.

Для присяжных «желтый осадок», «сероводород» и «аммиак» были непонятными вещами, от которых несло дьявольской кухней. Они хотели «видеть» мышьяк. Под истерическое торжество зрителей они вынесли обвиняемому оправдательный приговор. Спустя десять лет оправданный, будучи осужден за жульничество и вымогательство на семь лет тюремного заключения, признался в убийстве деда. Гордость Джеймса Марша была так уязвлена оправдательным приговором, что он уже в декабре 1833 года приступил к поискам метода, с помощью которого можно было бы показать наличие мышьяка.

В библиотеке арсенала Марш наткнулся на работы аптекаря из Кёпинга Карла Вильгельма Шееле, умершего сорок семь лет назад и познакомился с процессом возникновения мышьяковистого водорода. Выводы, к которым пришел Марш, были поразительно просты. Если содержащая мышьяк жидкость, в которую добавили серную или соляную кислоту, приходила в соприкосновение с цинком, то цинк превращал воду этой жидкости в водород. Мышьяк, соединяясь с водородом, давал мышьяковистый водород, который поднимался в виде газа. Если этот газ пропускать по трубке и нагревать, то он снова распадался на водород и мышьяк, и металлический мышьяк можно было уловить и собрать.

Первый аппарат Марша

Марш изготовил стеклянную трубку дугообразной формы, один конец которой был открыт, а второй кончался остроконечной форсункой. В той части трубки, которая кончалась форсункой, он укрепил кусочек цинка, а в другую, открытую часть наливал испытываемую жидкость (подозрительный раствор или экстракт из содержимого желудка), обогащенную кислотой.

Когда жидкость достигала цинка, то достаточно было даже невероятно малых следов мышьяковистого ангидрида, чтобы образовался мышьяковистый водород, который покидал трубку через форсунку. Марш поджигал газ, держа над пламенем холодную фарфоровую чашечку. Металлический мышьяк оседал на фарфоре в виде черных пятнышек. Этот процесс можно было продолжать до тех пор, пока весь мышьяк из исследуемой жидкости не будет собран в фарфоровую чашечку. Данный способ оказался столь чувствительным, что самые незначительные количества мышьяковистого ангидрида, растворенного в жидкости, давали видимый невооруженным глазом мышьяк в форме бляшек.