Ася Казанцева - Как мозг заставляет нас делать глупости

Предкам человека это все становится ужасно невыгодно. Как самка выпросит у самца пищи, если он видит, что зачатие сейчас невозможно? Как самец может быть уверен, что дети его, если во время овуляции за самкой бегает все стадо? И выясняется, что самые заботливые мужья теперь получаются из тех самцов, которые не умеют определять овуляцию, а самые верные жены — из тех самок, которые максимально скрывают свою способность к оплодотворению (например, сохраняют размер груди более или менее постоянным независимо от фазы цикла и возраста детенышей). Параллельно закрепляется способность к спариванию в любое время, независимо от стадии созревания яйцеклеток, ведь секс теперь нужен самке не только для зачатия, но и для прокорма (а еще он нужен для укрепления привязанности между моногамными партнерами — тогда же, вероятно, увеличивается психоактивная роль окситоцина и других гормонов, связанных с сексуальным удовольствием).

Теперь, когда ардипитеки дозрели до формирования устойчивых пар, самцы могут уделять гораздо меньше сил внутривидовой конкуренции: поделить самок один раз проще и удобнее, чем конкурировать за них во время каждой овуляции. С другой стороны, и самки теперь предпочитают выходить замуж за самых заботливых самцов, а значит — рожать от них заботливых и неагрессивных сыновей. Вследствие этих факторов начинает прогрессивно снижаться размер клыков (обезьяны используют их для демонстрации внутривидовой агрессии) и увеличивается способность самцов к совместным действиям, например рейдам за едой. А оттуда уже прямая дорога к развитию речи, военных операций и футбола.

Можно сколько угодно говорить о том, что человека создал труд, или мясоедение, или отбор на инфантильность, или урановые руды в Африке, или околоводный образ жизни, — много еще есть всяких взаимодополняющих гипотез разной степени научности и обоснованности. Но мне больше всего нравится идея Лавджоя в ее упрощенном пересказе: «Человека создал секс». И потом еще любовь поучаствовала, конечно, куда же без нее.

Профессор Алан Диксон из Университета королевы Виктории в Веллингтоне, Новая Зеландия, посвятил свою жизнь изучению секса у обезьян. Наверное, ни один человек на Земле не знает о спаривании так много. В книгах и статьях Диксона содержатся справочные таблицы и иллюстрации по анатомии пениса и тестикул у сотен видов приматов, от мышиного лемура (масса тела — 60 г, вес семенников — 3 г) до медвежьего павиана (масса тела — 30 кг, длина кости внутри пениса — 10,5 см).

Анализ большого количества данных позволяет вывести некие общие закономерности, и главная из них в том, что анатомия мужских половых органов в значительной степени позволяет предсказать социальную структуру вида 8,9 . В целом виды, практикующие промискуитет, обладают гигантскими семенниками, относительно длинным пенисом и склонны к частым или длительным копуляциям. А вот если самка находится в охраняемом гареме или вступает в парную связь, то самец ничем особенным похвастаться не может: пенис у него короткий, яички небольшие, секс непродолжительный и происходит не очень часто.

Шимпанзе и гориллы хорошо вписываются в эту схему. Самки шимпанзе спариваются со многими самцами, и максимальными шансами зачать ребенка обладает тот, кто спаривается часто, выбрасывает много спермы и доставляет ее глубоко во влагалище. Поэтому у этих обезьян крупные семенники (в три раза больше, чем у человека), а длина эрегированного пениса, еще и покрытого кератиновыми шипами, по данным Диксона, — до 18 см. Гориллы же охраняют своих самок и не подпускают к ним конкурентов, так что их семенники весят всего 30 г, а пенис, по щедрой оценке того же Диксона, у некоторых самцов может достигать в возбужденном состоянии аж 9 см — это при массе тела в 160 кг.

А вот с человеком ситуация неоднозначная. Яички у нас среднего размера — интенсивные спермовые войны явно не предполагались. Но для моногамного животного у человека удивительно крупный пенис — в длину не меньше, чем у шимпанзе, и при этом гораздо толще.

Все гипотезы, объясняющие увеличение пениса у человека, делятся на две группы: либо большой пенис чисто физически помогал более эффективно оплодотворять самку, либо дело в том, что самки, как субъекты, обладающие свободной волей, предпочитали самцов с более крупными пенисами и рожали от них больше детей.

В эволюции все имеет значение — и форма, и размер.

Первая группа объяснений предполагает, что сперму необходимо было доставлять как можно глубже. Но зачем? Если бы речь шла о конкуренции спермы разных мужчин, логично было бы в первую очередь наращивать объем семенников, как и делают все полигамные виды. Тем не менее в 2003 году американский физиолог Гордон Гэллап и его коллеги все же озадачились проверкой этой гипотезы 10 . Они купили искусственную вагину и три фаллоимитатора разной формы, приготовили искусственную сперму (7 мл воды комнатной температуры смешать с 7,16 г кукурузного крахмала, перемешивать пять минут), заливали эту сперму внутрь вагины, а затем вводили в нее один из фаллоимитаторов — в разных экспериментах на разную глубину. На всех стадиях эксперимента вагину взвешивали, чтобы узнать массу спермы, которая в ней осталась. Ученым удалось продемонстрировать, что пенис действительно способен извлечь из влагалища до 90 % спермы предшественника. Эффективность вытеснения зависела от двух параметров: во-первых, от глубины фрикций (вот и объяснение того, почему люди с длинными пенисами могли бы получить эволюционное преимущество), а во-вторых, от выраженности у данного конкретного фаллоимитатора венца головки — это тот участок члена, который придает ему специфическую форму, безошибочно узнаваемую на всех настенных рисунках. Заметное расширение головки по сравнению с телом пениса, которое во время эрекции выражено у большинства мужчин, оказалось очень эффективным приспособлением для вычерпывания спермы.

Дальнейшая эволюция человека согласно модели Гэллапа

После экспериментов с искусственными вагинами ученые перешли к живым людям. Нет, никто не заставлял подопытных женщин последовательно заняться сексом с двумя мужчинами. Студентов всего лишь опрашивали, подозревали ли они когда-то свою девушку в неверности (или были ли они когда-то девушками в такой ситуации), был ли в этот период секс и как он отличался от обычного секса в паре. В другом исследовании вопрос был проще — как меняется секс после разлуки. Абсолютное большинство участников сообщили, что в обеих этих ситуациях фрикции были быстрее и глубже. Можно легко предположить, что это связано не только с эмоциональной реакцией на партнера, но и с бессознательным желанием сгладить последствия возможной измены — минимизировать вероятность зачатия ребенка от постороннего мужчины.