Александр Чернов - Гомо акватикус

Еще ночью выяснилось: не в порядке электрокабель. На «Чумакове» возятся с его ремонтом. Снова происшествие: у меня вышел из строя осциллограф. Что с ним — непонятно. Но потом он заработал так же неожиданно, как и сломался. При всем при этом я успел провести хорошую серию измерений.

Составил вопросничек на предмет выявления настроений сотрудников, как наших, так и прочих, относительно участия в «Черноморе-70». Мысль о необходимости такого «выявления» пришла, когда узнал, что Юра, например, сидит не потому, что ему очень это интересно, а из соображений долга. Хотя, когда я при подборе экипажа назвал его номером «пять», а не «четыре», он обиделся. Шут его разберет!

С приходом Курилова в нашей и без того веселой компании стало еще веселее. Порой буквально катаемся от хохота. Курилов смешит нас, кажется, даже без желания смешить.

Слава с удовольствием и без каких-либо понуканий делает любую черную работу, а ведь он еще не адаптировался.

Экипаж у нас состоит из «агентов»: Ломов — агент Деда, Калинин — агент Пашки Боровикова, Курилов — агент Майера, Усольцев — агент Раевского. Не выяснено только, чей я агент. Наверное, Монина.

Так жили не тужили, на совесть трудились, про отдых не забывали. В кофеварках-перевертышах — вспомните Софи Лорен в «Браке по-итальянски» — варили крепчайший кофе.

Аппаратики эти, привезенные из заграничной командировки, тем хороши, что очень просты и не заставляют долго ждать.

О земных радостях не позволял забывать и большой доброжелатель акванавтов Леонид Братков из Южного отделения — дежурный по эксперименту. Леонид оказался крупным специалистом по части изготовления домашних вин. Так вот, он с разрешения Деда — в опытных целях и без таковых — не раз баловал акванавтов винами собственного производства. Братков ухитрился сделать даже коньяк, дегустация его прошла с шумным успехом…

Перед иллюминатором акванавты положили приманку для рыб. Но первыми появились какие-то морские букашки, за которыми начали охотиться ставриды, а на ставрид — скорпена. Она устроила засаду. Сидела неподвижно по целым часам. Акванавты видели, как из ее пасти торчит хвост проглоченной ставриды.

Но она, не смущаясь, сделала бросок навстречу новой жертве…

А однажды в шахту прыгнул ласкирь. Владилен поймал его руками.

10 октября. Сегодня проведена большая серия записей с люксметрами и яркомерами.

Штаб решил — поднимать завтра. Аргументы: неблагоприятная синоптическая обстановка, якобы договоренность о приходе плавкрана для подъема «Черномора», усталость береговых вахт — это еще можно понять. Действительно, водолазы и те начали сдавать от усталости.

И все-таки жаль. С большим неудовольствием принимаем мы это решение штаба. Мы, конечно, еще смогли бы поработать. Пару недель, во всяком случае. Переговоры почти ни к чему не привели. Подъем отложен на полдня — это все, что мы могли выговорить.

Сегодня выходил с трехбаллонной «Украиной». Хорошо! Кстати, неделю назад отличный у меня был номер с обычной «Украиной». При резком наклоне вниз — из горизонтального положения — я неожиданно хлебнул воду. И второй раз, и третий. Этак и гробануться можно! Потом сообразил, в чем дело — в баллонах вода! Вода ржавая, красная. У головы, как нимб, расплылось красное облачко Вернулся в «Черномор», проверил, все именно так. При открытом вентиле вода из наклоненного баллона била, как пена из огнетушителя.

11 октября. С утра лихорадочная спешка, хочется успеть сделать как можно больше. С 11.00 начали подготовку к всплытию. Мы освободились от пуповины электрических кабелей, отсоединили все ходовые концы.

Последний ритуал: бортинженер Юра Калинин осматривает вентили балластных цистерн — вентили, которые будут стравливать воду, уступая место сжатому воздуху. Затем я сам совершаю инспекцию.

Водолазы принесли в последний раз обед. За полдня Курилов ухитрился пробыть за бортом три часа, я и Калинин — только по полчаса, зато Ломов — четыре часа!

Начальник аварийной группы Боровиков командует: «Всплытие разрешаю!»

Всплытие «Черномора»

В 14.45 начали продувку первой и второй группы балластных цистерн. Командую: «Открыть вентили продувки!»

После продувки вторых цистерн лаборатория начала стремительно клониться на нос. Соорудили угломер — гайка на веревке. Продувка нулевой группы дифферента не уменьшила. Полетел на пол обед, до которого у нас так и не дошли руки. Я растянулся на полу, держу в руках незакрепленные газоанализаторы. Юра сидит, вцепившись в пульт. Курилов, Ломов, Усольцев стояли, ухватившись за переборку. Ощущается качка. Видимо, всплыли. Потом раздался гулкий удар. Мне показалось, что мы ударились о швартовую бочку. Дифферент слегка уменьшился. По телефону сообщили, что мы на поверхности. Через некоторое время передали, что у нас взорвались цистерны нулевой группы. Оказалось, не закорродировали вентили. А ведь этого, в общем-то, следовало ожидать.

16.10. Нас подтащили к пирсу. Началась декомпрессия.

12 сентября. После перехода на «глубину» восьми метров у Калинина появилось ощущение уколов в области груди, рук, плеч, особенно в шее и на лице. Решили было сообщить об этом Деду. Но вскоре Юра Калинин сказал, что никаких уколов больше нет. Зато после перехода на десятиметровую ступень у меня разболелся пломбированный зуб. Поболел с час, перестал. Потом при переходе на следующую ступень снова разболелся.

Настроение весь день неважное, слабость, вялость. Но, как всегда, нас веселит Слава Курилов: «Мы раньше слова такого — «кессонить» не знали, потому и не кессонили…»

13 сентября.Открыт верхний люк. Вышли. Ощущение озона в воздухе — как будто ты оказался в сосновом бору после грозы. Очень четкое, обостренное зрение. Голубое небо, синее море, яркая зелень листвы, четкие силуэты гор Маркотха. Нервный подъем. И физическая слабость. Отчетливое ощущение избыточности поступающей информации, обилия внешних раздражителей. Сын… Вглядываюсь в лица. Все незнакомые, знакомых мало. Треск фотозатворов. Неприятно. Чего-то не хватает. Самой малости…

Гриневич нежней мамаши встречает каждого из акванавтов и самолично, взяв под руку, провожает до барокамеры. Мало ли что может случиться. Но нет, все хорошо, и Дед разрешает покинуть плавбазу. Акванавты ступают на берег.

Еще в первые дни командир обнаружил, что вместе с ними в подводном доме, наполненном сжатым, как пружина, воздухом, поселилась… муха.

Острослов Слава Курилов тотчас внес на обсуждение экипажа «законопроект» о превращении территории «Черномора» в подводный заповедник. Так муха получила право убежища и гарантию о неприкосновенности. Муха — не Пополь, но как-никак вшестером еще веселей. Так проходили дни. Акванавты занимались своими делами, муха, не обращая внимания на людей, — своими.