Герхард Менцель - Годы в Вольфенбюттеле. Жизнь Жан-Поля Фридриха Рихтера

С тех пор как оборонные бои французской республики против интервенции феодальных князей незаметно превратились в завоевательные войны французской буржуазии, почти не прекращались военные действия и различные мирные договора были лишь краткосрочными соглашениями о перемирии. Но битвы происходили далеко (по тогдашним масштабам) — на Рейне, в Египте, Италии, Австрии. Гражданскую жизнь внутри страны они задевали мало, особенно в северной и средней Германии, где в 1795 году благодаря Базельскому сепаратному миру между Пруссией и Францией был установлен нейтралитет. Немецкая классическая литература в течение своего важнейшего десятилетия процветала на мирном острове, вокруг которого бушевали военные бури. В то время как Англия и Франция спорили за мировое господство, а континентальные крупные державы были разбиты Наполеоном, немецкая империя существовала лишь формально, однако при этом политическом бессилии немецкая культура процветала, не завися, по мнению Шиллера, от судьбы нации. То, над чем Гейне потом издевался («Зато в воздушном царстве грез мы с кем угодно поспорим!» — Пер. В. Левика ), Шиллер принимал всерьез:

Когда война достигла и мирного острова Веймар, Шиллера уже не было в живых. Проигранная битва у Йены потрясла Гёте гораздо больше, чем это представляет Кнебель в письме к Жан-Полю: «Как Вы себя чувствуете? Что Вы делаете в эти дни, когда свирепствует политическая чума? Мы здоровы и, благодарение богу, не ограблены, не считая того, что потеряли в результате общих бед. Мы видели могущественного императора в центре огня. Гёте прислал мне в утешение несколько бутылок капского вина… Сам он все это время был занят своей оптикой. Под его руководством мы изучаем остеологию (науку о костях), время для этого самое подходящее, поскольку все поля усеяны наглядными пособиями. Живем уединенно, но не мрачно, не несчастливо, скорее весело».

Чего нельзя сказать о Жан-Поле. Он живет в самом крайнем юго-западном уголке нейтрального острова (Бавария и Саксония — союзники Наполеона), в стратегически важной области и, когда напряжение между Францией и Пруссией усиливается, испытывает страх за семью.

С декабря 1805 до августа 1806 года в его письмах все время возникают мысли о бегстве. Он неоднократно обращается с просьбами — к герцогу в Готе, к Якоби в Мюнхене, к шурину Мальману в Лейпциге — подыскать для него на всякий случай пристанище.

В результате неуверенного и неумелого лавирования прусских политиков между воюющими державами положение меняется от месяца к месяцу. За полтора месяца договор с Россией и Австрией превращается в договор с Наполеоном, который тем временем победил русских и австрийцев под Аустерлицем. Когда французские войска, нарушив соглашение о нейтралитете, совершали марш через Ансбах-Байройт, Пруссия провела мобилизацию, однако, получив в подарок от Наполеона принадлежавший Англии Ганновер, уступила за это Ансбах Баварии. Но когда Наполеон снова предложил англичанам уже оккупированный Пруссией Ганновер и Фридрих Вильгельм III решился на войну, все произошло с такой быстротой, что думать о переселении рихтеровского семейства в Баварию или Саксонию уже не приходилось. 14 октября 1806 года прусская армия была разбита под Йеной и Ауэрштедтом. Две недели спустя Наполеон вступил в Берлин, о чем «Фоссише цайтунг» сообщила так: «Берлин, 28 октября. Вчера пополудни, в 4 часа, Е. Величество Император Наполеон в сопровождении гвардии вступили в резиденцию Берлин. Гром пушек и звон колоколов оповестили о прибытии. Неисчислимое множество народа встретило Е. Импер. Величество живейшими изъявлениями радости. Е. Превосходительство господин генерал Хюлин, комендант сей столицы, представил Е. Величеству Императору членов магистрата, высшее дворянство и благороднейших жителей города, собравшихся для этой цели у Бранденбургских ворот, через которые Е. Импер. и Королев. Величество совершали свое вступление. Е. Величество Император и Король направились в королевский замок, где вскоре после этого Высочайшему вновь была представлена Е. Превосходительством господином генералом Хюлином упомянутая депутация. Вечером весь город был великолепнейшим образом иллюминирован».

Оккупация бывшего княжества Байройт совершается менее пышно. Прусское владычество здесь почило без песнопений и колокольного звона. Возведенная — в благодарность за верную военную службу — в ранг королевства, Бавария получает в 1810 году эту земельку в подарок от Наполеона (вследствие чего важнейшие памятные места, связанные с Жан-Полем, не принадлежат теперь ГДР).

Почта в это неспокойное время функционирует почти безукоризненно, даже через линии фронта. Кристиан Отто, который стал секретарем у прусского принца Вильгельма и бежал вместе с ним в Кёнигсберг и Тильзит, пишет и по-прежнему получает из Байройта письма. Об исторических событиях из писем Жан-Поля можно узнать не много. Об оккупации он всем друзьям, знакомым и родственникам сообщает одной и той же, лишь слегка варьируемой метафорой: «Над нашей байройтской землей грозная военная туча прошла как мимолетное дождевое облако, без града и молний». «Над Байройтом тяжелая грозовая туча со всеми ее громами прошла лишь как легкое облачко». «Над нашим княжеством военная туча прошла на большой высоте, и мы слышали лишь отдаленный грохот грозы». «Как легкое грозовое облако, полное вечернего солнца, прошла над страной громовая туча войны и разразилась грозой где-то далеко от нас». «Мы лишь изредка видели, как мимо нас катилась смерть на триумфальной (пороховой) колеснице, и слышали только, что где-то вдалеке она зажигала свои грозные облака». «Над нами в солнечном сиянии прошла военная туча и разразилась грозой лишь на расстоянии десяти часов от нас».

Мало коснулись Жан-Поля и тяготы оккупации. Остроумное письмо маршалу Бернадотту (впоследствии королю Швеции) с просьбой пощадить и избавить от расквартирования, видимо, имело успех, а финансовым властям, которые взыскивали военную контрибуцию, он сумел убедительно объяснить, что он не «платежеспособный капиталист», а едва сводит концы с концами и потому не в состоянии платить военные долги.

Это не ложь. Знаменитому и исключительно плодовитому писателю действительно едва удается прокормить выросшую тем временем до пяти ртов семью, хотя он много печатается и гонорары его значительно повысились. Ему не хватает повторных изданий. Тридцать три произведения он опубликовал при жизни в виде книг, двадцать четыре из них (то есть более двух третей) больше не издавались, среди них такие объемистые, как «Титан» и «Озорные лета». Восемь книг удостоились второго издания, и только одна, «Геспер», третьего, причем надо иметь в виду, что тиражи были маленькими: от семисот. пятидесяти до четырех тысяч экземпляров, которые потом, при выходе полного собрания сочинений, подготовленного Реймаром (после смерти Жан-Поля), частью остались лежать у издателей и были скуплены его вдовой. Легенда, будто Жан-Поль был самым читаемым писателем своего времени, к сожалению, не соответствует действительности. Шиллер со своим «Духовидцем», Гиппель с книгой «О браке» и Вульпиус с романом о разбойниках «Ринальдо Ринальдини» намного превосходили его в этом отношении. За короткое время они вышли пятью изданиями, а «Обхождение с людьми» Книгге было издано даже шесть раз. Кроме того, эти книги читались и в платных библиотеках, что вряд ли было с книгами Жан-Поля. Его читал тонкий в те времена слой образованной и, значит, большей частью состоятельной публики. Ибо книги были дороги. (Он сам так и не смог собрать значительную собственную библиотеку.) Его книги стоили от трех до семи талеров, то есть от девяти до двадцати одной марки, — эту сумму для сравнения надо умножить на пять или даже на десять, чтобы приблизительно вычислить их нынешнюю стоимость. Но о том, что жан-полевские книги не приносили хорошей прибыли, лучше всяких цифр свидетельствует отсутствие интереса к ним со стороны разбойничающих печатников, которые в те времена, когда в издательском деле господствовали дикие нравы и никакие законы не защищали авторские и издательские права, стремились подзаработать на каждом бестселлере незаконной допечаткой. По отношению к Жан-Полю они проявляли странную сдержанность: из его крупных произведений только «Зибенкез» и «Приготовительная школа эстетики» удостоились подобного подтверждения успеха. Бо́льшие неприятности, чем незаконная перепечатка, доставляли ему усердные составители антологий, которые без его ведома и без вознаграждения срезали в его словесных джунглях только цветы и получали от этих букетиков больше прибыли, чем он от своих книг, изданных в полном виде. Шесть антологий такого рода появилось до 1825 года, некоторые из них несколькими изданиями; а после его смерти семитомное собрание избранных произведений конкурировало с полным собранием его сочинений.