Терри Пратчетт - Наука Плоского Мира III: Часы Дарвина

В 2000 году Буссо и Полчински скомбинировали теорию струн с более ранней идеей Стивена Вайнберга чтобы объяснить почему для нас не удивительно, что существует вселенная с нужным уровнем энергии вакуума. Основная идея заключается в том, что фазовое пространство возможных вселенных просто гигантское. Оно даже больше чем 500-плекс. Эти 500-плексов вселенных плотно распределяют свою энергию вакуума в диапазоне от -1 до + 1 единицы. Получающиеся в результате числа расположены ещё более плотно, чем 1\118 плекса единиц, что определяет масштабы «приемлемого» диапозона энергии вакуума для известной нам жизни. Хотя очень маленькая доля этих 500-плексов вселенных попадает в этот диапазон, их так много, что это крошечная доля выглядит абсолютно гигантской — 382-плекса вселенных. Так что огромного множества 382-плексов вселенных из фазового пространства 500-плексов бранов вполне достаточно чтобы обеспечить всё необходимое для нашей жизни.

Однако это всё равно лишь небольшая доля. Если вы выберете один случайный бран, шансы на то, что он окажется в рамках этого диапазона чрезвычайно малы.

Без проблем. У учёных придерживающихся теории струн есть ответ и на это. Если подождать достаточно долго, такая вселенная обязательно появится. Фактически все вселенные из фазового пространства бранов в конечном итоге становятся «настоящими» вселенными. И когда бран настоящей вселенной попадает в так называемую зону Машеньки обитатели новой вселенной даже не догадываются о всём этом ожидании. Их ощущение времени начинается с того момента когда возникает этот конкретный бран.

Теория струн не только говорит нам что мы здесь, потому что мы здесь, она объясняет почему должно существовать подходящее «здесь».

Причина по которой в теории струн все эти 500-плексов или больше вселенных на законных основаниях можно считать «реальными» возникает из двух особенностей этой теории. Первая это систематический способ для описания всех возможных бранов. Вторая подразумевает немного квантовой теории чтобы объяснить почему в долгосрочной перспективе они могут существовать. Если кратко, то фазовое пространство бранов можно представить в виде «энергетического ландшафта», который мы назовём браншафтом. Каждое положение на этом ландшафте соответствует одному возможному выбору брана, высота этой точки соответствует определённой энергии вакуума.

Холмы представляют браны с высокой энергией вакуума, низины представляют браны с низкой энергией вакуума. Стабильные браны находятся в низинах. Вселенные, чьи скрытые измерения выглядят как эти конкретные браны сами являются стабильными. которые физически могут существовать лишь доли секунды.

В горных районах мира, ландшафт представляет собой трудно проходимое место, что означает что на нём находятся много холмов и низин. Они ближе к друг другу чем где бы то ни было, но по прежнему независимы друг от друга. Браншафт на самом деле очень бугрист и имеет большое количество низин. Но все эти низины энергий вакуума должны помещаться в диапазоне от -1 до +1 единицы. И такое большое количество чисел просто набиты очень плотно.

Для того чтобы во вселенной могла существовать жизнь вроде нашей, энергия вакуума должна находится в диапазоне Машеньки, где всё соответствует очень точно. И здесь существует такое большое количество бранов, что большое их количество должно иметь энергию вакуума, которая должна попадать в этот диапазон.

Большая их часть в этот диапазон не попадет, но это не важно.

У теории есть одно большое преимущество: она объясняет почему наша вселенная имеет такую небольшую энергию вакуума, без необходимости того чтобы она была равной нолю — а теперь мы знаем, что она не равна нолю.

Результатом всей этой математики является то, что каждая стабильная вселенная находится в некоторой низине браншафта, и огромное их множество (хотя это лишь небольшая доля целого) находятся в Диапазоне Машеньки. Но все эти вселенные потенциальны, а не актуальны. Здесь есть только одна реальная вселенная. Поэтому если мы просто выберем случайный бран, шанс что он попадёт в диапазон Машеньки практически равен нолю. С такими шансами вы бы не поставили и на лошадь, не говоря уж о вселенной.

К счастью на подмогу нам спешит старина квант. Квантовые системы могут и даже создают «туннели» от одной энергетической низины до другой. Принцип неопределённости позволяет им заимствовать для этого достаточное количество энергии, а потом они возвращают её так быстро, что соответствующая неопределённость не допускает чтобы это кто-то заметил. Если вы подождёте достаточно долго — n-плексплексплекс лет или n-плексплексплексплексплекс, если этого мало — то единственная квантовая вселенная исследует каждую низинку во всём браншафте. В какой-то момент она окажется в диапазоне Машеньки. Возникнет жизнь, похожая на нас, и будет интересоваться почему она здесь.

Она не будет знать, что в мультиверсуме уже прошло n-плексплексплекслплекс лет: просто прошёл один их многих миллиардов лет с тех пор как на пути блуждающей вселенной оказался диапазон Машеньки. Теперь и только теперь эти человекоподобные обитатели начинают интересоваться почему возможна их жизнь, учитывая такие смешные шансы на обратное. В конечном итоге, когда они догадываются, что существуют благодаря браншафту и квантам, становятся известны истинные шансы.

Прекрасная история, даже если в последствии она окажется ошибочной.

Час спустя ряды волшебников вытянулись по ширине Большого Зала, одетые в самые разнообразные одеяния, большую часть их которых можно было бы назвать пижамой. Не смотря на отношение Ринсвинда к наготе, мятая рубашка и брюки без возражений смогли бы подойти для большинства эпох и стран и и привести к меньшему количество арестов.

— Хорошо, — сказал Чудакулли, проходя вдоль радов, — Мы ничего не усложняли, так чтобы даже профессоры смогли понять! Думминг Тупс сообщит вам ваши задания! — Он остановился напротив волшебника средних лет. — Вот ты, сэр, кто такой?

— А разве вы не знаете? — спросил волшебник, отступая назад.

— Как-то выскользнуло из головы! — ответил Чудакулли. — Большой университет, всех не упомнишь!

— Это Хитропенс, сэр. Профессор Запредельного Садоводства.

— И он в этом разбирается?

— Да, сэр!

— Студенты есть?

— Нет, сэр! — обиженно заявил Хитропенс.

— Как раз это я и хотел услышать! И чем же ты сегодня займёшься?

— Сперва кажется, меня высадят в лагуне на… — он запнулся и выудил их кармана бумажку.

— на островах Килинг, где я буду рыхлить песчаное дно вот этими граблями, — он поднял своё орудие, — И вернусь сражу же как только увижу кого-нибудь из людей.