Терри Пратчетт - Наука Плоского Мира III: Часы Дарвина

Последнее оставшееся ядро покатилось в сторону пушки.

— Ну нет! — рявкнул Ринсвинд и схватил его. Сила снова попыталась вытянуть у него ядро, но крепко его схватил.

Кто-то поднимался по ступенькам. Совсем близко в тумане кто-то был очень рассержен.

В волнах перед Ринсвиндом возникло… нечто. Он не мог разглядеть формы, но в тумане присутствовало возмущение, пытаясь сформировать контур. Казалось, что оно отпустило, когда сюда кто-то спешил. Ринсвинд победно зарычал, попятился назад, и всё ещё сжимая ядро плюхнулся за борт.

— Взгляните на красный точки, сэр! — крикнул Думминг.

В дрейфующих завитках света беспорядочно мигали красные точки. Желтая линия расширилась.

— Каков стиль, Мистер Тупс! — кричал Архканцлер. — Продолжай в том же духе!

Волшебники поспешно вбегали в зал, получали новые указания, переводили дух и снова исчезали в круге.

Чудакулли кивнул в сторону спешащих в лазарет носилок на которых покоился пронзительно кричащий Хитропенс.

— Никогда не видел ноги такого лилового оттенка. — произнёс он. — Я же говорил, что бы он смотрел себе под ноги. Ты же слышал, что я сказал, верно?

— Он сказал, что его перенесло прямо на рыбу. — ответил Думминг. — Боюсь, что ГЕКС работает на пределе своей мощности, сэр. Мы искривили всю временную последовательность. Некоторых происшествий следовало ожидать. Несколько вернувшихся волшебников появились в фонтане. Надо признать, что его гораздо лучше, чем если бы они появились внутри стены.

Чудакулли изучил толпу и произнёс.

— А вот ещё один из фонтана, если судить по его..

Ринсвинд хромал, на его лице читались всевозможные проклятия, вода продолжала стекать с его одежды и он что-то сжимал в руках. Повинуясь нерушимым законам юмора, из его одежды выпала рыба.

Он доковылял он Думминга, и бросил пушечное ядро на пол.

— Знаете как тяжело кричать под водой? — спросил он.

— Но я вижу, что тебе это удалось. — ответил Чудакулли.

Ринсвинд оглянулся. По всем струящимся линиям маленькие символы волшебников в остроконечных шляпах возникали и исчезали.

— Мне никто не сказал, что оно будет отбиваться! Оно отбивалось! Пушка пыталась зарядить себя сама!

— Ага! — ответил Чудакулли. — Враг обнаружен! Мы почти у цели! Если они..

— Это был один из Аудиторов. — решительно сказал Ринсвинд. — Он пытался стать невидимым, но я видел его очертания в тумане.

Чудакулли несколько сник. Определённое воодушевление исчезло с его лица.

Вот проклятье, подумал он, потому что забавные недоразумения его молодости привели его к убеждению, что это самое неподходящее слово, которое вы могли сказать.

— Мы не обнаружили никаких следов их присутствия. — сообщил Думминг Тупс.

— Здесь? А мы смотрели? Мы же всё равно бы ничего не нашли, верно? — спросил Чудакулли. — Они же проявляются как силы природы.

— Но как они могут оказаться там? Все эти вещи там работают сами по себе!

— Так же как и мы? — предположил Ринсвинд. — Они всегда будут вмешиваться. Вы же их знаете. И они действительно, действительно ненавидят людей..

Аудиторы: персонификация того, что не имеет индивидуальности. Ветер и дождь живые, соответственно и боги тоже. Но персонификацией, к примеру, гравитации является Аудитор, или скорее Аудиторы. В вселенных которые существуют за счёт рассказия они являются средством, с помощью которого происходят все основные события.

Аудиторы не просто лишены воображения, они просто не могут себе представить, что такое воображение.

Они не собираются в группы меньше трёх, по крайней мере надолго. По одному или вдвоём они быстро обзаводятся личными чертами, которые делают их не похожими на других, что для них является фатальным. Для Аудитора иметь мнение, отличающееся от коллег это верное… прекращение. Отдельные Аудиторы не могут иметь мнения (потому что они делают их индивидуальностью), тогда как Аудиторы в целом конечно могут, и с мрачной уверенностью полагают, что мультивселенная была бы лучше, если бы в ней не было жизни. Жизнь мешается под ногами, всё только усложняет, ведёт себя непредсказуемо и создаёт энтропию.

Жизнь, по их мнению является нежелательным побочным продуктом. Мультивселенная была бы более достоверной, если бы в ней не было никакой жизни. К сожалению, существуют правила. Гравитация не может увеличится в миллион раз и расплющить все местные формы жизни. Простые хулиганские формы жизни просто ходят, летают, плавают или перетекают могли бы привлечь внимание высших властей, которых так страшатся Аудиторы.

Они слабы, не очень умны и всегда напуганы. Но они могут быть проницательны. И самое чудесное, что они обнаружили в разумной жизни, это то, что с некоторой осторожностью их можно убедить уничтожить самих себя.

Волшебники поняли, что изменять историю не так-то просто, даже если у вас есть машина времени. Аудиторы тоже мешают, но история имеет своего собственного метафорического Аудитора, часто называемого «исторической инерцией».

Инерция это врождённая склонность объектов продолжать движение по своему пути, даже если вы пытаетесь отклонить их в сторону. Инерция является следствием из ньютоновский законов движения. Историческая инерция оказывает такой же эффект, но по другой причине: изменение единственного исторического события (каким бы важным оно не казалось) может не оказать существенного влияния на социальный контекст, который определяет ход истории.

Представьте, что у нас есть машина времени и мы отправились в прошлое. Не слишком далеко, а ко времени убийства Авраама Линкольна. В нашей истории президент дожил до следующего утра, так что даже малейшее отклонение пули наёмного убийцы может стать решающем фактором. Так что мы устраиваем небольшое отклонение, в президента стреляют, но он выживает и не имеет видимых явных мозга. Он сокращает пару должностей пока выздоравливает и а затем собирается делать. что?

Нам ничего не известно о новой версии истории.

Или всё-таки известно? Для начала он не превратиться в гиппопотама, форд модел-ти или исчезнет. Он продолжить быть президентом Авраамом Линкольном, окружённым мраком всей политических целесообразностей и невозможностей, которые существуют в нашей версии истории и продолжают существовать здесь.

Контрфактуальный [71] Контрфактуальный: более подходящее слово для обозначения того, что долгое время было распространённой особенностью научной фантастики, «альтернативного мира» или «историй в стиле «если»» (в 1950 годах был научно-фантастический журнал под названием «Миры Если»). Сейчас «контрфактуальный» используется в случае если история была написана писателями и историками, дабы спасти их от ужаса писать в одном жанре со всеми этими писателями научной фантастики. сценарий выжившего Линкольна поднимает много вопросов. Как вы думаете быть американским президентом это вести машину самому? Или сидеть в поезде и смотреть в окно, тогда как поездом управляют другие люди?