Терри Пратчетт - Наука Плоского Мира III: Часы Дарвина

Масштабные основы могут быть очевидным уроком, но последний пример демонстрирует куда более важный: главным образом организмы формируют свою среду, и почти всеми важными условиями среды для организма являются другие организмы.

Социальная история человека подобна эволюционной истории. Мы хотели бы организовать из неё историю, но это не совсем так, как она работает. История тоже может быть конвергентной или дивергентной. Кажется вполне разумным считать, что небольшие изменения по большей части размазываются или теряются в общей массе, так что для того чтобы изменить ход истории необходимы большие изменения. Но каждый, кто знаком с теорией хаоса будет ожидать что небольшие различия будут отделять дивергентные истории, ещё больше отходящих от того, что могло бы произойти на в противном случае.

Изменение истории это одна из тем историй о путешествии во времени, и в этих историях под названием «миры если» возникают две проблемы.

У нас есть сильное ощущение от того, что мы делаем, даже это изменяет историю. Если я сейчас решу не встречать на вокзале Тётушку Джейни, хотя она меня ждёт, потому что я сам ей об этом сказал. то вселенная пойдёт совсем по другому пути, отличающегося от того, если бы я выполнил своё обещание. Но как мы только что видели, что даже спасение Авраама Линкольна от убийцы имело бы в основном небольшой и частичный эффект. Соседи, вроде пришельцев с Юпитера, не заметили бы спасения Линкольна вовсе (ну, или по крайней мере не сразу). В конце концов, мы же ещё не заметили их. [73] Может быть..

В самом деле, а как они или мы бы это заметили? Неужели мы скажем.."Минуточку, это газета должна называться Daily Echo.. Должно быть вмешался какой-то путешественник во времени и теперь мы очутились в другой штанине времени.»

Тётушка Джейни сама доберётся с вокзала и не будет обрушивать империи, по крайней мере если вы не разделяете мнения Франсиса Томпсона о том, что «Все вещи так или иначе тайно связаны друг с другом бессмертной силой, и поэтому невозможно коснуться цветка, не потревожив звезды».

То есть все условные бабочки хаоса в некотором смысле несут ответственность за все важные события вроде ураганов, тайфунов и заголовков газет.

Когда тайфун или газетный магнат разрушает империю, то все эти события вызываются всеми этими предшествующими ему бабочками. Потому что изменение любой мелочи, или только одно из множества мелочей, может повлиять на результат большого события.

Так что каждое событие может быть связано с предыдущими событиями не только тонкой нитью причинности.

Мы представляем причинно-следственную связь как тонкую нить, линейную цепь последовательностей возможно потому что это единственный способ которым мы можем отследить любую причинно-следственную связь в уме. Как мы увидим дальше, то как мы взаимодействуем с нашими собственными воспоминаниями и намерениями, но это не означает, что вселенная может изолировать такую причинно-следственную нить, предшествую любому событию (важному или нет). Конечно «важный» и «ничтожный» это обычные человеческие суждения, если вселенная в действительности не «размазывает» большую часть мелких изменений (чтобы это не значило), главными событиями являются те, следы уникального влияния можно обнаружить спустя долго время.

Потому что они являются историями, соответствующими тому как устроен наш мозг, а не тому как работает причинность самой вселенной, большинство историй о путешествии во времени предполагают, что большое (локализованное) изменение должно оказывать большое воздействие — убийство Наполеона, вторжение в Китай… или спасение Линкольна. Истории о путешествии во времени предполагают и другую условность, поскольку эти истории ближе к народным песенкам чем к физике. Эта условность — поминаемый график путешествий. Обычно сюжет зависит от того будет ли он уникальным для путешественника. Когда он возвращается в своё настоящее он помнит о том, что наступил на бабочку, убил своего дедушку или рассказал Леонардо о подводных лодках. но больше никто не осознаёт этой «альтернативности настоящего».

Давайте перейдём от больших событий, мелких или больших причин к тому как мы влияем на видимую причинность нашей собственной жизни. Чтобы описать это мы придумали очень странный оксюморон: «свобода воли». Этикетка с такими словами присутствует на одной большой проблеме под названием «детерминизм». В книге «Плоды не-воображения» мы озаглавили главу о свободной воле таким образом: «мы хотели бы посвятить главу свободе воли, но решили этого не делать, так что вот она " чтобы показать всю парадоксальную природу этой идеи. Последняя книга Деннета «Свобода эволюционирует» представляет собой такую же трактовку этой темы. Автор показывает, что в отношении «свободы воли» не имеет значения является ли вселенная (включая и людей) детерминированной. Даже если мы можем делать только то, что должны, должны существовать способы избежать неизбежного. Даже если все эти бабочки, эти крошечные различия хаотически определяют глобальные исторические тенденции, тем не менее развивающиеся существа вроде нас могут иметь «лишь свободу воли, которую стоит иметь». Он пишет об уклонении летящего вам в лицо бейсбольного мяча, которое является кульминацией длинной цепочки событий, берущих своё начало от событий Большого Взрыва — и да, если это поможет вашей команде, то можно этот мяч и поймать.

Но тогда, что предопределяет, что это так и есть: поможет ли это команде? А это не свободный выбор.

Избежное, неизбежное..

Деннет приводит более древний и яркий пример: Корабль Одиссея встречающий Сирен. Неизбежно, что если люди Одиссея услышат песни Сирен, они поведут корабль на скалы. Но рулевой должен слышать прибой, так что не способа избежать их зова. Одиссей привязал себя к мачте, тогда как его матросы заткнули свои уши воском, чтобы не слышать Сирен. Для Деннета важным моментом является что, на этой планете возможно только люди развили несколько стадий за гранью наблюдения и реагирования, на которые способны довольно развитие животные. Мы наблюдаем себя и других, и таким образом получаем ещё больше дополнительного контекста для нашего собственного поведения — включая и наше возможное поведение. Тогда мы развиваем тактику маркировки хороших и плохих мнимых результатов и отмечаем наши воспоминания эмоциональными отметками. Мы и некоторые другие приматы, возможно ещё и дельфины и некоторые из попугаев, развили «модель психического состояния», способ которым мы представляем себя и других как участников вымышленных сценариев и предугадывать связанные с ними чувства и реакции. Тогда мы можем разрабатывать более чем один сценарий: «С другой стороны, если мы сделаем вот так и так, лев всё равно нас поймает ". И эта хитрость вскоре становится главным элементом нашей стратегии выживания. То же самое касается Одиссея и других выдумок. и в частности исследований гипотетических альтернатив, которых мы называем историями о путешествии во времени.